Ирина Комарова - Повелитель блох

Когда, закончив возиться с лошадьми, они умылись и ввалились в просторную комнату, торжественно названную Кар-хенасом «большой залой», их ждал уже накрытый стол. Хозяин, с которым Ганц поздоровался с подчеркнутым уважением и представил его как папашу Доршана, на самого Ганца смотрел довольно кисло, но к Джузеппе и Арре отнесся со всей подобающей благожелательностью и заботой.

Они, в свою очередь, искренне восхитились двумя картинами, висящими на стенах друг против друга, чем сильно его порадовали.

— А? Сразу видно, понимающие люди, не то что некоторые! — Хозяин выразительно покосился на Ганца. — Которым только бы языком болтать…

— Да что уж я такого сказал, папаша Доршан, — обрадовался тот, — только и всего, что намекнул про эту рыбку…

— А в моей комнате семейный портрет висит. — Папаша Доршан демонстративно повернулся к Ганцу спиной, выдержал характер, не оглянулся даже на его жизнерадостный смех. — Как покушаете, я вам покажу. Тоже очень натурально получилось, и сходство прямо-таки потрясающее. А сейчас за стол давайте, дорога дело такое, всегда проголодаешься…

Еда была, может, не особенно изысканной и разнообразной — обещанный Ганцем суп, густой и наваристый, салат из овощей, тушеная баранина и хлеб, — но приготовлено все было очень вкусно. И главное, еды было много! Это вам не три жгутика вяленого мяса с черствой пресной лепешкой.

— Пива? — Папаша Доршан поставил перед Ганцем большой кувшин.

— А как же! Когда жарко, надо пить пиво, — откликнулся тот, сразу наливая большую кружку и подавая ее Арре.

— А когда холодно? — ухмыльнулся Джузеппе, протягивая к нему руку.

— Когда холодно, тоже надо пить пиво, — твердо сказал Ганц, вручая магистру кружку. Налил себе, посмотрел задумчиво на медленно оседающую пену и заключил уверенно: — Всегда надо пить пиво!

К предложенному ужину путешественники отнеслись серьезно. Не спешили, не хватали куски, а вдумчиво жевали, запивали чуть кисловатым пивом (на постоялом дворе Ганца оно было значительно лучше), неторопливо разговаривали. Поскольку Джузеппе еще не решил, стоит ли оповещать население о попытке вторжения чужой магии, о своих приключениях не рассказывали, беседу вели самую светскую. О погоде, о видах на урожай, о ценах. Папаша Доршан, подсев к столу, пожаловался на отсутствие проезжающих — действительно, других постояльцев не наблюдалось — и на следующий из этого застой в делах.

— А что же, местные к вам не ходят? — заинтересовался Джузеппе, оглядывая пустую и из-за этого кажущуюся еще более огромной комнату.

— Почему, ходят. Просто сейчас рано еще. Вот как стемнеет, полно народишку набьется. Но только со своих, с деревенских, какой навар? На этом не разбогатеешь…

Потом он изложил Ганцу скудные деревенские новости. Тот выслушал их с самым живейшим интересом, снабдив каждую подробным комментарием для Арры и Джузеппе. Они, в свою очередь, сочувственно кивали, слушая, какой скандал разыгрался из-за того, что кошка тетушки Матильды пробралась в дом барышни Лианетты и сумела там вскрыть клетку и сожрать любимую канарейку хозяйки. Участвовали по мере сил, в беседе приговаривая: «Ты смотри!» и «Это точно, в жизни всякое случается». Впрочем, по лицу Арры, несколько хуже, чем Джузеппе, умеющей владеть собой, можно было понять, что она думает: «Да наплевать мне и на кошку, и на канарейку, и на их хозяек! Почему я должна слушать эту дребедень?»

Наконец девушка решила, что достаточно долго проявляла вежливость. Тем более что за окнами быстро темнело, а это, по словам хозяина, означало, что скоро подтянутся другие посетители. Сидеть в набитом людьми помещении ей вовсе не хотелось, голод был утолен, а возможность растянуться на мягкой и чистой… ладно, положим, не особенно мягкой и, вполне возможно, не слишком чистой, но все равно не на земле же и не на охапке соломы, а на самой настоящей кровати, такая возможность казалась все более привлекательной.

Душераздирающе зевнув, Арра спросила хозяина, не будет ли он любезен попросить кого-нибудь показать предназначенную ей комнату. Разумеется, папаша Доршан немедленно вскочил сам, изъявляя полную готовность и желание проводить дорогую гостью, и Арра, небрежно бросив оставшимся за столом мужчинам «спокойной ночи», удалилась.

А Джузеппе с Ганцем медленно выцедили еще по кружечке пива, вежливо здороваясь с местными жителями, постепенно заполнявшими зал. Мало кто из входящих только здоровался, проходя мимо. Большинство останавливалось хлопнуть Ганца по плечу и перекинуться с ним парой слов. А кое-кто, присев для удобства разговора за их стол, там и остался. Проявляя уважение к коренному населению, Ганц заказал всем выпивку за свой счет, что было встречено негромким, но одобрительным гулом присутствующих. Через некоторое время освоившийся магистр повторил заказ, благодаря чему приобрел множество… не то чтобы друзей, а, скажем так, людей, очень благожелательно к нему расположенных.

Еще через пару часов в зале стало совсем душно, и Джузеппе с Ганцем вышли на улицу проветриться. Они расслабленно сидели на широкой лавке у стены, наслаждаясь покоем и прохладным летним вечером.

— Хорошо, — блаженно вздохнул Ганц и сделал маленький глоточек пива. Он предусмотрительно захватил с собой кружку.

— Хорошо, — подтвердил Джузеппе и вытянул ноги. — До чего приятно отдохнуть после сложной, качественно выполненной работы…

— А ты меня брать не хотел, — напомнил Ганц.

— Не хотел бы, нашел бы способ от тебя избавиться, — благодушно ответил магистр. — Ты бы даже ничего не заметил. Заснул бы, а проснулся только к вечеру. Где бы тогда нас искал?

— Чего же ты так не сделал? — В голосе Ганца было любопытство, но очень слабое.

— Как тебе сказать… комплекс причин. Все-таки у тебя и опыт, и квалификация. Ты действительно мог пригодиться в этой истории…

— И пригодился.

— И пригодился, — согласно кивнул Джузеппе. — А потом, уж очень жалко на тебя было смотреть: совсем ведь одичал в этом своем «Степном ночлеге»…

— «Затерянном в степи»!

— Какая разница! Главное, что никакой еды, кроме пива, и никаких собеседников, кроме Булки. Видел бы ты себя со стороны, когда мы приехали! Точь-в-точь брошенный пес, когда хозяева вернулись. Только что не лаял и хвостом не вилял. — Джузеппе, не поворачивая головы, покосился на Ганца, не обиделся ли он.

Не обиделся, только хмыкнул негромко и покачал головой.

— Что, действительно так похоже было?

— Ага.

— Ну, в общем, примерно так я себя и чувствовал, — согласился Ганц. — Значит, говоришь, комплекс причин.

— Так ведь ты с нами поехал тоже не по одной какой-то причине. — Магистр снова скосил глаза.

— Это точно. По целому комплексу причин. — Похоже, Ганцу очень понравилось это выражение. — И скучно стало, и пиво надоело, и… и всякое такое…