Джезебел Морган - Охотники Смерти, или Сказка о настоящей Верности

Всё было зря.

Дымка рассеивается, а я с трудом сдерживаю крик, рвущийся с губ. Сдержала. Ледяная маска уверенности не дрогнула. С независимым и непоколебимым видом остаюсь сидеть на троне, понимая, что когда-нибудь случится именно то, что я видела. Я справлюсь. Я докажу, что несмотря ни на что, я буду сильным Магистром.

В зале гаснут все свечи, прозрачно-багряный цвет бросает колдовские блики на лица сестёр. У Ордена снова есть Магистр…

Крики. Панический писк Леди. Я не могу пошевелиться. Вспоминаю: я умерла. Снова. Нет боли впервые за последний круг. Нет чувств, горечи и тоски. Нет сомнений, бесконечный метаний между двух огней. Нет ничего. Я абсолютно свободна, как в Беге С Ветром. Но пропускать происходящее я не собираюсь. Теперь, если сосредоточится, можно увидеть, что за суматоха случилась. Небольшое усилие и перед внутренним взором предстаёт моя комната-камера.

С вежливым интересом разглядываю своё мёртвое тело. Крупные черты лица, скулы заострены, губы побледнели. Если бы я была жива, мне, наверное, сейчас было бы очень не удобно лежать. Старая куртка с металлическими пластинами на груди сильно потёрта, кольчуга под ней потемнела, давно надо почистить. Я скептически хмыкаю. Меня никто не слышит. Ведь я даже не призрак.

Леди стоит над моим телом, прижав ко рту ладони. В её глазах панический ужас. В комнату вихрем входит Милорд. Снова удивляюсь этой его способности — вроде, идёт спокойно и неторопливо, но не покидает ощущение, что смотришь на стремительный и лёгкий ветер, несущий ледяное дыхание Той Стороны.

— Что ты с ней сделала? — его холодный властный голос пробирает до костей… к счастью, у меня уже нет тела. Или, пока нет? Хм, интересный вопрос…

Леди испуганно сжимается, втягивает голову в плечи и безмолвно качает головой. Милорд продолжает смотреть на неё. У него очень тяжёлый, мёртвый, страшный взгляд… Лёд и камень, страшное равнодушие, не знаешь, что он сделает дальше — без объяснений вонзит тебе в грудь кинжал или тихо рассмеётся и уйдёт. Эта неопределенность, невозможность предугадать его действия, просчитать его чувства и мысли, пугает гораздо больше выставленного на показ могущества.

— М-мой Л-лорд, — заикается женщина. Мне нравится смотреть на затравленное выражение её лица. Конечно, на огонь смотреть приятнее, но за неимением оного можно любоваться и на её страх.

— Что. Ты. С ней. Сделала? — медленно и чётко выговаривает Милорд, не отводя от неё взгляда. Звонкие и злые слова звучат, как забиваемые гвозди в крышку гроба. В крышку её гроба. Я довольна. Она уже получила ответ.

Она горько всхлипывает, пряча лицо в ладонях. Он холодно следит за её большей частью наигранными слезами. Ему не нужны её сбивчивые объяснения. Он и так всё понимает. Но она всё-таки пытается оправдаться.

— Мой Лорд… Любимый! — Я в ярости бросаюсь на неё, на не могу её даже коснуться. Мои руки проходят сквозь неё. Хотя… в моём нынешнем состоянии у меня нет рук. Больше всего я сейчас похожа на… клок тумана. Невидимый клок тумана. Это будет самое близкое сравнение. — Я… клянусь… я ничего ей не сделала!

Он просто смотрит. Я задумываюсь: а что бы почувствовала я, смотри он на меня так? Я бы сделала всё, чтобы ему угодить. Ибо его недовольство — самая страшная пытка. За его улыбку я пойду на всё, кроме…

От былой ярости не осталось и следа. Зачем, если можно просто наблюдать за её метаниями?..

— Клянусь… — хрипло продолжает рыдать она, — я просто хотела ударить её. Не успела!.. Я её и пальцем не коснулась!.. Клянусь своей любовью! — пронзительно взвизгивает она. Я морщусь. Крейя упала на колени перед Милордом, простирая ему руки и в сдавленных подвываниях продолжая клясться своей любовью.

… кроме унижения. Я не перед кем и никогда не унижусь. Даже перед ним. Прости, Мой Лорд, но гордость моя меня сильнее…

— Не клянись тем, чего нет, — спокойно произносит он. В его голосе нет гнева. Только иней, ярко и остро сияющий в серебряном свете. Я чувствую мягкий, режущий кожу холод, способный даже душу превратить в ледяную скульптуру: прекрасную, как сказочный сон, полупрозрачную, блестящую, хрупкую, но абсолютно холодную и мёртвую. Прикоснувшись к ней, почувствуешь иней на пальцах.

Мне так нравилось ощущать в ладонях хрупкие кристаллики инея, что я потеряла к ним чувствительность. И его холод больше не может подчинить меня.

Он отвернулся от рыдающей женщины. Я вздыхаю, вспомнив маму. Она никогда так его не боялась. На неё его взгляд не действовал. На меня, впрочем, тоже.

Он настораживается, чутко прислушивается. Да куда же ему услышать меня! Меня!! Меня же больше нет!

Тряхнув головой, словно отгоняя назойливое видение, он присаживается на корточки возле моего тела. Устраиваюсь напротив него, чтобы видеть его лицо.

Он деловито проверяет пульс, убеждается, что я, моё тело, мертво. Я пристально вглядываюсь в его черты, пытаясь уловить хоть проблеск чувств. Любых. Сожаления, печали, облегчения… Только пусть он не выглядит так равнодушно!

Он медленно встаёт. К нему подбегает Леди, успевшая привести в порядок своё платье. С косметикой не всё так радужно: белила смазались, неровно застыв на щеках. Тени потекли, грязно-серыми разводами расчертив её щёки. Знак Силы исказился, больше всего теперь напоминая сплющенного жука.

— Что с ней? — старательно разыгрывая сочувствие, взволнованно спрашивает она.

Его неподвижный взгляд останавливается на смазанном знаке. Неожиданно вспоминаю теперь этот рисунок Предательства, используемый в Южных пределах, откуда родом династия моего Лорда.

Внезапно его губы искривляются в странной улыбке. Он поднимает ладонь, словно хочет коснуться виска Крейи, но кончики его пальцев замирают совсем рядом, не касаясь знака. Скользят над ним.

— Моя милая, — я вздрагиваю прежде, чем улавливаю в его голосе усмешку, пахнущую полынью, — как всё оказалось просто. Достаточно всего лишь слегка коснуться вашего знака, — он двумя точными касаниями придал ему точное сходство с "Предательством", — и станет видно ваше истинное лицо…

Было что-то в его голосе, что заставило женщину отшатнуться, словно от удара. Она смотрит на него с паническим ужасом, её губы дрожат, как у обиженного ребёнка. Мне её даже немножечко жалко. Совсем чуть-чуть.

Он отворачивается. Теперь она действительно перестала для него существовать. Я удовлетворённо киваю, чувствую, как тают стальные нити паутины, наскоро наведённые на гранда этим странным магом, называющим себя отче. Теперь гранд свободен в своих решениях.

Он наклоняется над моим телом и подхватывает его на руки. Держит его осторожно, словно это хрупкая фарфоровая кукла из древней коллекции, безумно дорогая, безумно старая, и уже давно никем не замечаемая, не вызывающая никаких эмоций… Дыхание (разве я сейчас могу дышать?..) перехватывает от жгучей обиды, но я беру себя в руки (хм, у меня сейчас и руки есть?!), утешаюсь, что он просто не хочет показывать свои чувства на глазах Крейи.