Робин Хобб - Магия отступника

Оликея с сомнением покосилась на его лицо, затем медленно обошла вокруг, словно выбирая лошадь на ярмарке. Когда она снова встала перед ним, в ее глазах читалось одобрение.

— Я уже метила детей — вот Ликари, например, — и ты мог бы заметить, что я нанесла рисунок плотно, так что, когда он вырастет, узор останется привлекательным. С тобой было труднее, ведь ты уже взрослый и потерял столько жира, что твоя кожа висит складками. Возможно, когда ты снова располнеешь, узор окажется не слишком красивым. Но вряд ли. Твоя спина напоминает чешую речной форели, а плечи я сделала как у горного кота. Жаль, что ты не дал мне пометить лицо. Но и так вышло очень неплохо. У тебя маскировка, как у охотника и дичи сразу, и очень яркая. И то, что они выступили так заметно, добрый знак.

Она улыбнулась, довольная своей работой. Но затем удовольствие исчезло с ее лица, и она поджала губы.

— Но стыдно подумать, что тебе придется предстать в таком виде перед нашим кланом, не говоря уже о Кинроуве на зимнем собрании. Невар, мы должны откормить тебя как можно скорее. Иначе нельзя.

— Я тоже так считаю, — согласился мальчик-солдат.

Его слова меня не удивили, но я окончательно упал духом.

— Тогда пойдем в деревню? Если ты перенесешь нас быстроходом, доберемся туда за несколько мгновений. — Она нахмурилась, щурясь. — Хотелось бы убраться со света. Даже в это время года, когда облака плотные, словно хороший мех, у меня кружится от него голова.

Мальчик-солдат молчал. Он явно о чем-то думал, но его мысли оставались для меня недосягаемы, и мне не хватало духу в них проникать.

— Скоро я вас туда отправлю, — наконец заговорил он вслух, словно приняв непростое решение. — Но я не могу показаться народу в таком виде.

— В таком виде? — озадаченно переспросила Оликея.

— Тощий. Нищий. С едва зажившими отметинами на теле. Не хочу, чтобы они видели меня таким, чтобы так обо мне думали. — В его голосе явственно слышалось страдание. — Если я покажусь им сейчас, мне никогда не достичь того положения, какое мне нужно. Они вообще не примут меня в расчет.

— И я тебя предупреждала снова и снова! Но ты меня не слушал!

Голос Оликеи звучал удовлетворенно и в то же время сердито из-за того, что ее мнение полностью подтвердилось. Но говорили они о совершенно разных вещах. Оликея думала о высоком положении, почестях и дарах. Я не очень четко улавливал мысли мальчика-солдата, но подозревал, что он сосредоточен на стратегии. Его следующие слова обдали меня холодом, поскольку их я много раз слышал из уст отца.

— Если я хочу командовать, я должен выглядеть так, как будто уже принял командование, когда они меня впервые увидят. Даже если мне придется отложить свое прибытие в деревню. Когда мы войдем туда, я должен быть хорошо откормлен. Все мы должны выглядеть процветающими. Если я приду в клан сейчас, они увидят во мне жалкого попрошайку, лишние хлопоты для себя.

— И что же мы можем с этим сделать?

— Не ходить, — отрезал он, — пока я не буду готов. И пока ты не будешь готова.

— Пока я не буду готова? Я уже готова. Я уже более чем готова к тому, чтобы отправиться в свой уютный домик. У моего отца есть еда, и он со мной поделится. Нужно столько всего сделать, чтобы подготовить дом к зиме. Я должна снять и вытрясти спальные шкуры, проветрить зимние меха. — Неожиданно она смерила меня крайне странным взглядом. — Раз я твоя кормилица, думаю, пока что ты будешь жить со мной.

Она еще раз оценивающе на меня посмотрела, как будто я был крупным предметом мебели и она прикидывала, помещусь ли я в ее гостиной.

— А Ликари живет с тобой? — спросил ее мальчик-солдат.

— Иногда. Настолько, насколько ребенок живет с кем-то одним. Похоже, он предпочитает дом моей тети и частенько бывает у моего отца или Фирады. Он ребенок и живет там, где хочет. Никто не откажет ребенку в еде и месте у огня.

— Конечно, — согласился я.

Мальчик-солдат явно был удивлен не меньше моего. И так же странно доволен. Мне казалось замечательным такое положение вещей, когда ребенок может выбирать, где ему жить, и никому не придет в голову его прогнать. Когда любой житель деревни даст ему место для ночлега и накормит. Я вдруг вспомнил про детей Эмзил — что ж, они нашли такой прием в доме Спинка.

— Я тоже его кормилец! — неожиданно, но настойчиво напомнил мальчик. — Я буду жить с великим.

— Неужели ты думаешь, я позволю вам обоим путаться у меня под ногами? — возмутилась Оликея. — Мне хватит забот с ним одним!

— Я буду не путаться под ногами, а тоже о нем заботиться. Я же остался его охранять, пока ты ходила за рыбой. Разве я не приносил ему еду, не тащил всю дорогу воду и его одеяло? Это мое место, и я его не отдам.

— Хорошо, — недовольно уступила она. — Мой домик слишком тесный для нас троих, но, думаю, мы как-нибудь поместимся.

— Если потребуется, я его расширю, — неожиданно объявил мальчик-солдат. — Но сегодня я туда не пойду. Пойдешь ты, Оликея. Возвращайся домой, собери все для обмена и сразу же отправляйся на ярмарку.

— Но… но лучшие товары уже разобрали. Дорога до моего дома займет полдня, а потом еще два, а то и три дня ходьбы до ярмарки. Все уже уйдут. А ты чем займешься? — спросила она с подозрением, словно ожидала от него какого-то подвоха.

— Со мной останется мальчик. И мы тоже отправимся на ярмарку и там с тобой встретимся. Так что, выходя, прихвати для нас лишние спальные шкуры. Зима стремительно наступает, и я не хочу мерзнуть по ночам.

— Это какая-то бессмыслица. Я устала, а у тебя нет никаких припасов. Давай пойдем ко мне, хорошенько отдохнем и поедим горячего. А потом, когда ты немного оправишься, перенесешь нас на ярмарку быстроходом.

Оликея провела рукой по волосам и подняла взгляд к затянутому тучами небу, обеспокоенная светом и мечтающая поскорее отправиться в путь.

Он задумался. Его явно искушала мысль о горячей еде и ночи отдыха в тепле, но в конце концов он покачал головой. Гернийским жестом, как я вдруг осознал. Он впитывал все больше и больше моей сущности, и я испугался, не значит ли это, что я теряю себя, отдавая ему.

— Нет. Я предстану перед нашим кланом не раньше чем смогу сделать это с гордостью, — пояснил он вслух. — Я твердо решил, что в нашу следующую встречу Джодоли увидит меня толстым и процветающим.

— И как ты собираешься этого добиться? — поинтересовалась Оликея. — И что подумают обо мне остальные, если я вернусь без тебя?

— Я еще не вполне уверен, но это не твоя забота. Если кто-нибудь спросит про меня, скажи, что я послал тебя вперед. А пока думай лишь о том, что твое желание исполнится — ты сможешь побывать на ярмарке. Иди, иди уже. Мы с Ликари найдем тебя там.

— Меня будут много расспрашивать, когда я вернусь в деревню без вас обоих.