Руслан Бурбуля - Ахиллес, или Мир Аль-Азифа

— Запомни самка. Я еще полакомлюсь твоим мясом. Пусть не сегодня, но обещаю тебе, что это произойдет в недалеком будущем. — его мысли были столь же остры как и его два клыка, которые по обычаю этого народа, располагались на спине в драконьих ножах.

При каждой мысли принцесса еще больше сворачивалась в комок. Комок страха и унижения.

— До встречи Мия. — развернувшись, Белый направился в свой походный стан.

Вожак твердо решил, что Сидская принцесса, которая так необходима вурдам, не достанется ни кому. Даже минам. Если после сегодняшнего поединка, все достанется человеку, он атакует его караван при выходе из лесной чащобы Гивейна и единственной целью этой засады, станет именно принцесса. Если же сидская самка достанется минам (в случае если победитель второй категории решался вызвать на поединок самого Абсолюта, в случае своей смерти, все поруки передавались победителю), то невры совершат аналогичное и с их караваном. Белый понимал, скорее всего все они погибнут.

'Но и принцесса не останется жить.'

Войдя в купленный у хунов расписной шатер, он отдал новый приказ:

— Идем посмотрим главный поединок после чего немедленно покидаем торг и в лессу станем ждать дальнейших действий со стороны сегодняшнего победителя.

***

Ахиллес словно в нерешительности переминался с ноги на ногу. Далеко впереди стоял его огромный противник. Херувим ему довольно подробно описал и даже показал то, как выглядит любой из минов. Да, противник этот выглядел во истину устрашающе. Победить такого, в честной схватке, не представлялось ни какой возможности. Арест настойчиво убеждал Ахиллеса отказаться от его участия в сегодняшнем бое. Но у Ахиллеса не выходили из головы брошенный ему вызов одним из рабов рогатых.

После того, как он с Сайрой и Арестом сидели в шатре Михруаба и обменивались впечатлениями от победы Ахиллеса над десятью гивейнскими солдатами, в шатер проскользнул невысокий гоблин из слуг главы каравана, и заикаясь объявил, что великого воина хочет видеть один из рабов минов. Рабом оказался человек. На носилках внесли изуродованное тело. Раб принадлежал к расе аргосцев. Руки и ноги бедного человека были отрублены и из их обрубков брызгали во все стороны кровавые струи.

— Мой хозяин, велел тебе передать, что завтра с тобой будет так же. Даже если ты и не выйдешь на бой, Трру настигнет тебя где бы ты ни спрятался и после этого, ты будешь питаться только испражнениями своего нового хозяина.

Как тут было отказать? Тем более, что умирающий аргосец при последнем издыхании вдруг прокричал:

— Отомстите господин!!! Отомстите за всех людей Аль-Азифа.

И Ахиллес принял вызов, хотя до этого ультиматума откровенно говоря подумывал отказаться от завоевания титула АБСОЛЮТА.

И вот теперь должен был прозвучать гонг, который быть может, станет последним звуком, которое перед смертью запомнит человеческое ухо.

Мин был безусловно грозным соперником. Два с половиной метра в высоту. Его тело лоснилось от силы и решительности. Прикрывал он свое тело огромным бронзовым щитом. В его левой руке, державший щит, находилась огромная бронзовая секира. В своей правой, минотавр играючи подкидывал нечто вроде метательной топорика, который с точки зрения людей, выглядел, как самый настоящая Топор.

Ахеец понимал. Схватку он может выиграть всего лишь одним единственным ударом. Второго просто ему не дадут.

Гулко ударил бронзовый гонг.

Среди зрительских трибун, можно было услышать полет гивейнской мухи. Тишина была гробовая. Она словно обрела плоть и кровь. Казалось протяни руку и ты почувствуешь ее тело.

— Да поможет тебе Тьма и Бесконечность. — промелькнуло в голове Ахиллеса, слабое напутствие херувимовой мысли.

— Да свершиться задуманное. — прокричал ахеец и ринулся на врага.

Обоих противника разделяло около двухсот шагов. Приблизившись к своему противнику на сто шагов, ахеец казалось дрогнул и первым метнул свое копье. Черное древко, пропело в утреннем воздухе свою смертельную песнь и с тихим шипением пробило выставленный на его пути защиту. Толпа ахнула представив, с какой силой оно было пущено.

Трру не ожидал этого броска. Он прекрасно понимал, что человек для него лишь букашка под стопами Тула (ездового животного сидкой аристократии). В ближнем бою ему ни чего не добиться, а значит человек будет стремиться вести бой на расстоянии длины своего копья. И вдруг этот молниеносный бросок. Трру едва успел прикрыть свою голову. Щит был пронзен насквозь. Наконечник копья срезал половину правого рога. Больно не было, но вот нанесенное оскорбление, было огромным. Ведь Мин потерявший в битве свои рога, считался побежденным, даже если и уничтожал всех своих противников.

Ярости Тирра не было границ. Из пасти повалила пена. Размахнувшись, он что было силы метнул свой метательный топор.

Ахиллес тут же получил ответный выпад. Бронзовый топор пробил насквозь не только медь и бронзу щита, но и бронзовые пластины плечевого доспеха. Вынув на ходу свой меч, ахейцу пришлось откинуть щит в сторону. Боль придала силы и уверенности. Расстояние сокращалось с каждым мгновением.

Тирр с удивлением увидел как после его броска топор поразил насквозь большой щит противника, поле чего на расстоянии в двадцати шагов разделявших обоих претендента, человек выбросил свой щит и не останавливаясь продолжил свой стремительный бег.

Тирр настолько был поражен этим фактом, что на мгновение запоздал. Ведь по логике вещей, человек должен был остановиться и освободить из тела щита его метательное оружие. Просто глупо сближаться с самим минном, будучи вооруженным лишь пусть и бронзовым, но все-таки небольшим мечом.

Он перекинул из левой в правую руку свою страшную секиру и попытался нанести сокрушительный удар, который должен был рассечь тело презренного человека от плеча до пояса. Однако лезвие секиры разрезало лишь воздух. Более того, не найдя своей цели, тяжелое оружие потянуло своего хозяина за собой, заставив мина немного податься в перед.

Ахиллес увидел, как минотавр, замахнулся своим гигантским оружием и перед тем как воплотить задуманное в реальность, сделал прыжок в право. Приземлившись на опорную правую ногу, он присел.

Огромное бронзовое острие, срезало локон конского хвоста с его шлема.

Тут же оттолкнувшись, он бросил свое тело по правую сторону от своего противника и с остервенением вонзил тому между надбровных дуг, свой оточенный клинок. Пролетев мимо мина в нескольких сантиметрах, ахеец неудачно приземлился и чуть было не растелился ниц за спиной своего огромного врага. Он подвернул ногу.

Было больно.

На своего врага он даже не оглянулся, так как нутром почувствовал — схватка окончена. Переведя дух, он с замиранием сердца обернулся и увидел, как грузное тело с шумом повалилось на золотой песок арены.