Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

— Как замечательно, – Джулия мечтательно прикрыла глаза.

— А хотите, – вдруг предложил профессор, – завтра мы пойдем в Рязанский кремль? Обещаю, что вы не пожалеете. Ведь это самый настоящий памятник русского средневековья. Он входит в Большое Золотое Кольцо России. А какой там вид! Трубеж, набережная, старые липы! Красота!

Профессор посмотрел на Саймона и Джулию, ожидая немедленного согласия, но Анастасия отвлекла его:

— Папа, ты совсем замучил наших гостей. Дай им хотя бы отоспаться.

— Хорошо, дочка. Тогда попроси, пожалуйста, Аграфену Егоровну постелить в малой гостевой. Евгений, вы у нас останетесь?

— Извините, Михаил Константинович – работа. Я скоро поеду. Вы же знаете, как мне опаздывать.

— Ну, как знаешь. А то остался бы. У нас места много, – Вартанов взял кусок пирога и повернулся к Саймону. – Кстати, как там ваш сын? На Рождество обязательно возьмите с собой. А то я знаком с Петером только по фотографии. Да и та маленькая и старая.

— Да ничего, учится, – ответил Саймон. – Большой уже совсем стал. Скоро колледж закончит.

— Да время летит, – вздохнул профессор. – Кажется, совсем недавно сам еще брал вас обоих из колледжа в университет. А теперь гляди – свой уже взрослый сын.

— А как ваши внуки? – поинтересовалась Джулия.

— А, мои сорванцы! – профессор улыбнулся. – Один уже в седьмом классе, а другой в школу скоро пойдет. Растут и умнеют не по годам. Я покажу вам фотографии: мы летом были в Симеизе и Гурзуфе. Какие там места, Саймон. Ты не представляешь!

— Завтра, папа. Все завтра, – Анастасия погладила руку старика.

— Ну, да пожалуй, нам спать пора, – профессор поднялся из-за стола и кликнул экономку.

Пока в комнате для гостей стелили кровать, а Джулия умывалась, Саймон разобрал багаж и вытащил теплые вещи. Сложив их сверху на вешалку, он пошел в комнату.

В углу горел торшер в темно-розовом абажуре с бахромой. Толстые шторы были задернуты, и лишь в узкую щелку пробивался освещенный край клена и стены.

Едва голова Саймона коснулась подушки, он мгновенно отключился. Без сновидений.

Его разбудили заливистые трели.

"Интересно, когда Джулия успела поменять звонок", подумал он сквозь сон, но трели продолжались слишком долго для звонка.

Недовольно приоткрыв глаза, Саймон увидел веселого кенаря в клетке. Ярко-желтая птица, забыв обо всем, радовалась солнечному морозному утру. Задернутые с вечера шторы были распахнуты настежь.

Дверь в комнату осторожно приоткрылась и в нее проскользнула служанка, внесшая глаженую одежду. Саймон сделал вид, что спит, и после ее ухода еще четверть часа понежился в постели.

Джулия спала рядом сном праведника. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он встал и оделся, но стоило ему потянуть дверь на себя, как та предательски скрипнула, и Джулия встревожено подскочила на постели. Саймон обнял ее, успокаивая, и негромко сказал:

— Одевайся. Я думаю, в этом доме завтрак бывает рано, – он ласково погладил ее по голове. – Я пойду умоюсь и побреюсь, а ты пока оденься. Кажется, на стуле я видел халат.

— Да, побриться тебе не помешает. У, колючка! – Джулия провела рукой по щеке Саймона. – Иди, давай.

Она подтолкнула его к двери.

Как оказалось, хозяин уже позавтракал и уехал по делам, но дома осталась его дочь.

— Михаил Константинович обещали вернуться через час, – пояснила служанка, накрывая к завтраку.

За столом собрались только Саймон и Джулия. Анастасия поехала с экономкой на центральный рынок за покупками. Памятуя о старой традиции дома Вартановых, Саймон попросил свежую прессу (приятно удивив его, служанка принесла газеты на английском без напоминания), и из них он узнал о том, что в Брюсселе у здания евгенического центра было подавлено крупное восстание антиевгенистов. Саймон со стуком поставил чашку на блюдце.

— Что-то случилось? – заботливо спросила Джулия, заметив, что Саймон нахмурился.

— Нет, все в порядке, – соврал он. – Попробуй это блюдо. Настя делает манты просто замечательно.

Джулия протестующе замычала с набитым ртом. От обжорства ее спасла появившаяся в дверях хозяйка. Анастасия вежливо пожелала всем доброго утра и добавила:

— Папа обещал скоро вернуться. Мы сходим за детьми. А после обеда поедем на дачу. Хотите погулять по городу?

Саймон и Джулия переглянулись и дружно кивнули.

— Ну, тогда одевайтесь, – скомандовала Анастасия, услышав в коридоре громкий голос отца.

— А, гости проснулись! – радостно возгласил он, распахивая дверь гостиной. – И горазды же вы подушки давить! Хоть из пушки над ухом стреляй. – Он поцеловал в щеку Джулию и приобнял Саймона.

— Па, мы решили прогуляться по городу. А потом зайдем за Славой и Володей.

— Хорошо, тогда мы выходим сию же минуту. Подчиняюсь, мой генерал, – профессор приложил руку к виску, где торчал седой вихор.

Собравшись, они шумной компанией спустились по лестнице в фойе. Вчерашний привратник в пальто и меховой шапке, кланяясь, распахнул дверь, приветливо пожелав доброго здоровья. Холодный воздух перехватил дыхание и выжал слезы из глаз. Саймон отвык от русских зим.

На улице водитель отмывал лобовое стекло, стоящей у обочины машины.

— Семен, на сегодня машина больше не понадобится. Нас заберет на дачу Павел. Можешь взять выходной. Приедешь за нами завтра, нет, послезавтра в два утра. Смотри, не опаздывай.

— Как можно, Михаил Константинович, – обиженно прогудел водитель. – Будем точно-с.

Вартанов протянул шоферу "пятерку". Тот поблагодарил, и компания направилась к остановке монорельса.

Улица, плавно изгибаясь, вела мимо небольших домиков вроде того, в котором жила семья профессора. По обочине росли клены и липы, а чуть поодаль – целая березовая рощица. Через два квартала из-за опушенных снегом карагачей выглянули золотые купола церкви.

— Старина, девятнадцатый век, – пояснил Вартанов, заметив заинтересованный взгляд Саймона.

Белоснежное здание с трехъярусной колокольней стояло в окружении берез, укрывавших надворные постройки и жилой домик священника. Фасад самой церкви был скрыт за каменной стеной с мозаичными портретами Олега Рязанского и Кутузова слева от ворот, и Жукова и генерала Ильина, руководившего обороной Читы в Русско-Китайской войне двадцать первого столетия справа. Композицию завершали два лафета с гробами, на одном из которых стоял кивер героев 1812 года, а на втором – солдатская каска.

К храму за кованой оградой вела плотно утоптанная дорога, которую расчищал деревянной лопатой мужчина в черной рясе. Из церкви по одному или небольшими группами выходили женщины в платках и мужчины, которые чуть позже, отойдя и перекрестясь на вход, надевали шапки.

— Зайдем? – спросил Вартанов у спутников.