Наталья Кузнецова - Ведьма 2000

Эти простые слова из уст того, кто ей был действительно важен, нужен, необходим, совершили чудо и в одно мгновение прогнали страх, придали уверенность в завтрашнем дне. Сердце сладко заныло, а кровь быстрее понеслась по венам. И Ливия, поддавшись внезапному импульсу и своему желанию его поблагодарить, дать понять, насколько важна для неё его уверенность, приподнялась на подушках и, потянувшись, дрожащими пальцами дотронулась до щеки Габриеля, нежно проведя по ней рукой. Парень не отшатнулся, а беспрекословно позволил себя касаться, принимая ласку девушки. Его веки опустились, приглушая яркий свет глаз. Это будто стало сигналом для Оливии, и она, отринув все свои сомнения, глубоко вздохнув, будто перед прыжком в омут, крепко обняла парня и прильнула своими губами к его чувственному рту, нежным телом к мускулистому, мужественному торсу.

Она не закрыла глаз, поэтому заметила, как архангел, вздрогнув, открыл глаза. В них девушка прочла целую гамму чувств, из которых особенно выделялись недоверие, неуверенность, радость и ещё какое-то чувство, заглушаемое парнем, будто в попытках утаить. Но Ливия, будто бы ничего не заметив, продолжила поцелуй, изливая на Габриеля магию своей любви, искушая и требуя ответ. Он не выдержал. Сдался. Губы ответили словно бы помимо воли хозяина, но уже спустя несколько мгновений Габриель нежно, страстно сминал рот девушки. И всё то время, пока они делили этот сладко-горький поцелуй, архангел и ведьма глядели друг другу в глаза. В этом было что-то дикое, колдовское и запретное, вот так открыто читать каждое, пусть самое неуловимое, ощущение друг друга, каждое мимолётное движение души. Поцелуй — сражение, ласка, наказание, единение… Голова кружилась от любовного дурмана, сердце колотилось в груди, дыхание было прерывистым. Только Ливия чувствовала, что не одинока. Где-то совсем рядом, сильными толчками в унисон с её сердцем, билось сердце того, кто стал для неё воздухом, жизнью! Руки впились в плечи парня, прижимая Габриеля к ней ещё крепче, а его руки в ответ сильнее обвили её тонкую талию. Они были вместе! Сейчас ничто не было важно! Пусть мир горит огнём!

Вдруг, спустя мгновение, показавшееся сладкой вечностью, девушка краем сознания поняла, что что-то неуловимым образом изменилось. Странные колебания воздуха касались её разгорячённой кожи, хотя в горячих объятиях парня ей не было холодно. Она поспешно отогнала глупые мысли прочь, не желая отвлекаться, и сосредоточилась на том волшебном чувстве, что дарил ей Габриель. Но тут к сотрясению воздуха прибавился лёгкий шум и подозрительное посвистывание, словно нечто с силой разрезало воздух. Если Оливия готова была продолжать это игнорировать, то он нет. Потому что внезапно парень отшатнулся от Ливии, вырываясь из её объятий.

— Не может быть… — потрясённо произнёс он.

— Что случилось? — недовольно произнесла она, тщетно пытаясь вернуть его, вернуть их близость.

Но сфокусировав затянутый дымкой наслаждения взгляд, Оливия всё поняла. Объяснения более никакого не требовалось.

За спиной парня бились два огромных крыла, создавая те самые лёгкие колебания воздуха и шорохи. Раскрытые, они занимали львиную долю комнаты, так что Габриелю пришлось аккуратно встать с постели и отойти, боясь переломать крыльями, столбики, на которых держался балдахин. К тому же, он весь светился. Голубоватые лучи пронизывали полумрак спальни. Взгляд девушки буквально приклеился к этому зрелищу. Признаться, она испугалась, внутренне похолодев и не желая принимать, смириться с правдой. Знать, что Габриель архангел и видеть тому прямое доказательство перед глазами — разные вещи. В придачу ко всему, оперение крыльев было подобно воронову — чёрное, как ночь. Если бы Оливия не знала, что он Воин Света, то могла подумать, что природа архангела создана Злом. Так как такой цвет крыльев мог принадлежать только падшему ангелу, отображая истинную сущность. Сердце сжала ледяная рука суеверного страха. Сама того не замечая, Оливия вжалась в подушки, не спуская с него настороженных глаз.

— О Боже… — прошептала она, прижав дрожащую руку ко рту.

— Ты ошиблась! Всего лишь его верный слуга! — воскликнул парень, пронзив съёжившуюся на постели девушку жёстким взглядом.

Стало очевидным, что её реакция задела его за живое. Губы парня сжались в тонкую полоску, а глаза превратились в две бездушные, бесстрастные льдинки, избавленные какого-либо тепла. Неожиданно Габриель сделал шаг вперёд и протянул к ней руку, но Ливия отпрянула и жалко пискнув, отползла к самой спинке постели. Этого хватило, чтобы в следующий миг от всей мощной фигуры архангела потянуло арктическим холодом.

— Ты лицемерка, Оливия! Тебе ведь было известно, кто я, когда ты целовала меня! Что же сейчас изменилось? Чем ты брезгуешь? Чего боишься? — вопрошал он, буравя девушку взглядом, в котором плескалось презрение и разочарование.

Ливии стало не по себе от этого, а его слова хлестали, словно плеть. Но всё же девушка не могла, не согласиться с ним. Она действительно всё знала о его сущности и это её ни на йоту не останавливало. В таком свете реакция испуганной жертвы выглядела, по меньшей мере, глупо. Только поделать с собой Оливия ничего не могла. Её глаза то и дело перебегали с окаменевшего лица архангела на его крылья с похоронным оперением и обратно.

Так прошло несколько минут, а в следующий миг Габриель сложил их, став как будто бы прежним. Сдернув с постели, покрывало он набросил его себе на плечи, прикрывшись и резко развернувшись, пошёл к выходу.

— Габриель! Я…я… — начала было Оливия.

— Не надо Ливия! Всё и так ясно! — бесцеремонно перебил её парень. — Ложись спать! Думаю, что этой ночью никто и ничто тебя не потревожит!

Сказал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Только девушке негромкий щелчок показался громом небесным. Она сжалась в жалкий комочек на постели, чувствуя себя потерянной. Мост, который на какой-то счастливый момент, протянулся через пропасть, разделявшую их с Габриелем, с громким треском рухнул вниз. Архангел никогда не простит ей её отвращения, ужаса, лицемерия.

«Кажется, я только что нашла его и потеряла…» — подумала девушка.

Из глаз Ливии ручьём потекли слёзы. Время вспять повернуть ей было не дано.

Ливия, тихо стуча каблуками домашних туфлей, спускалась вниз, внутренне сжимаясь перед неминуемой встречей с Габриелем после событий минувшей ночи. Девушка была в смятении и испытывала неловкость, стыд за своё поведение и страстно желала загладить свою вину. Хотя она не представляла, как объясниться и стереть из его головы образ испуганной девчонки, образ лицемерки. Но знала, что это надо сделать, во что бы то ни стало. Вот только взглянуть ему при этом в глаза будет чрезвычайно трудно…