Наталья Кузнецова - Ведьма 2000

Смысл существования покинул Оливию в ту роковую зимнюю ночь, когда Габриель ушёл от неё. Только полное сознание того, что случилось, пришло к ней не сразу. В то время она не понимала ничего. Сознание отключилось от внешнего мира, будто она вновь погрузилась в колдовской транс, а резервы, которые оставались у Ливии, внезапно иссякли. Хватило её только на то, чтобы выйти на балкон, присесть в кресло и, откинувшись на спинку, замереть в таком положении, полностью сосредоточившись на созерцании бескрайнего простора небес. В таком отсутствующем состоянии Ливия провела ровно неделю, абсолютно не реагируя на внешние раздражители. Только благодаря заботам матери и бабки, а так же их магическим способностям, она не погибла от обезвоживания и не подхватила воспаление лёгких. Ведь сидение на балконе в одной тонкой ночной рубашке в конце декабря, даже не глядя на то, что их дом был защищён колдовством от холода, не могло пройти бесследно. Правда, сама девушка не замечала никаких неудобств по этому поводу. Тело перешло на автономный режим, а блаженное отупение сковало мозг. Милинде и Сандре буквально пришлось совершить подвиг, пытаясь накормить и напоить её, тем самым поддерживая существование в бренном теле девушки. Для Оливии же действительность слилась в череду бессмысленных дней и ночей, незначительных событий, которые её нисколько не волновали. Единственное, что стало важным, так это глубинное изучение небес. Она с тайным восторгом воспринимала любые изменения, происходящие в вышине. Улавливала алые и золотые всполохи света во время восхода, видела едва уловимую изумрудную вспышку, когда солнце ныряло за горизонт и любовалась мириадами искрящихся звёзд, когда тёмная и таинственная ночь вступала в свои законные права. Созерцание этих чудес настолько было величественно и прекрасно, что заставляло девушку плакать. Слёзы ручейками стекали по застывшему лицу Ливии. Однако спустя время, пролетевшее для неё как один миг, к большому облегчению родительниц она пришла в себя, а врождённая стойкость духа вкупе с безграничным упрямством заставили Оливию продолжить борьбу с жестоким миром за саму себя, а так же помогли пережить и смириться с теми изменениями, которые произошли за это время.

Дело было в том, что потеря Габриеля стала глубоким потрясанием и чрезвычайно серьёзной раной, которая, как оказалось позже, попросту несовместима с колдовской сущностью Ливии. Ведь любые душевные травмы для ведьмы чреваты последствиями, а их на долю девушки за прошедшее время выпало не мало. Магические силы покинули её. Теперь младшая из колдуний Уоррен стала самым обычным человеком, без каких-либо сверхъестественных способностей. В самый трагический и тяжёлый момент жизни сбылась её давняя детская мечта. Но хуже этих изменений было лишь то, что она полностью потеряла вкус к жизни, а внутри образовалась гнетущая пустота, которая заполнила её полностью, поглотила действительность, превратив в шелуху.

Далеко не сразу Оливия смогла бороться с этим вакуумом в себе, прятать его от глаз других людей. Стиснув зубы, она пошла дальше, вновь научилась смеяться, тем самым показав язык козням судьбы и Высшим Силам. Сроднилась с той оболочкой, что осталась у неё от жизнерадостной Ливии Уоррен и перестала обращать внимание на свою неполноценность, довольствуясь тем, что есть. Радуясь тому, что о реальном состоянии дел известно лишь ей одной.

О Габриеле она старалась не думать, гоня от себя любые мысли. Дело дошло до того, что девушка стала пить снотворное, прежде чем лечь спать, боясь, что образ архангела станет проникать в её сны, возрождая в ней несбыточные мечты, чтобы затем бесследно исчезнуть вместе с утренней дымкой и обострить чувство потери после их близости. Это могло привести лишь к одному концу: ей попросту не захочется просыпаться в стремлении продлить блаженство. Ливия решила предотвратить такой исход, позволив лекарствам уносить её за грань мира грез в чёрную бездну пустого сна. Однако девушка надеялась, что жертва, которую она принесла, оказалась ненапрасной, и архангел летает где-то среди облаков живой и невредимый. А его небесные черты Оливия надёжно упрятала в глубины растрескавшегося камешка, теперь трепетавшего у неё в груди вместо человеческого сердца. Надо сказать, эта окаменелость приносила пользу, сковав боль в своих стальных объятиях.

После зимних каникул, самых ужасных за всё своё существование, и проведённого в забытьи Рождества, девушка с несказанной радостью вернулась к обучению, где её с распростёртыми объятиями встретили друзья и знакомые. Это было приятно и давало надежду на то, что бьющая, словно гейзер, школьная жизнь и постоянная суета помогут ей отвлечься от свалившихся проблем и позволят вздохнуть, наконец, полной грудью. А близость других людей хотя бы временно заполнит образовавшуюся внутри пустоту и сделает чуточку светлее царившую там же гнетущую тьму. К тому же, было приятно избавиться от излишней опеки родительниц, которые из-за чрезвычайной обеспокоенности вели себя так, словно она была тяжелобольной, что несколько раздражало девушку. Хотя Оливия прекрасно понимала, что они действуют так из лучших побуждений, ей требовалось вновь почувствовать себя полноценной, почувствовать себя человеком и сменить обстановку. Школьная жизнь должна была поспособствовать этому. И надежды её оправдались…

Она мастерски смогла скрыть свои истинные чувства настолько, что не вызвала подозрений среди своего окружения. Приятели и подружки видели перед собой прежнюю Оливию Уоррен, одну из самых популярных девушек школы. Только единственный человек заметил, что с девушкой что-то не так: увидел затаённую грусть в улыбке и глазах, ранее сиявших, подобно изумрудам на солнце, и то, что она стала более замкнутой и несколько рассеянной. Естественно, этим проницательным и наблюдательным другом оказалась Сидни, знавшая Ливию вдоль и поперёк, изучившая подругу вплоть до мельчайших нюансов. К тому же, она была единственной, кто мог понять всю сложность ситуации, в которую угодила девушка и помочь ей вновь встать на ноги. Однако и Сид Оливия не смогла рассказать всей правды, для неё это было слишком трудно и тяжело, да и довольно запутанно. Даже если бы она всё же решилась и полностью раскрыла душу перед подругой, то ей пришлось бы признаться и в многочисленных недомолвках с её стороны, граничащих с ложью. С этим она решила повременить, отложив существенную часть повествования до лучших времён. Обошлась Ливия, можно сказать, малой кровью и списала все свои возникшие странности на потерю колдовской силы, произошедшую по неизвестной причине. Однако этого хватило. Сидни была просто потрясена, услышав такую страшную новость, и мгновенно прониклась глубоким сочувствием к подруге, которая понесла такую невосполнимую потерю, обещая помочь ей существовать в новой, обычной ипостаси.