Наталья Кузнецова - Ведьма 2000

Сердце в груди Оливии перевернулось и заплакало навзрыд кровавыми слезами, а в душу ворвалась нестерпимая боль, настолько всепоглощающая, что захотелось кричать и биться в конвульсиях. Только не смотря на свои муки, девушка отчётливо поняла, что сказанное ангелами — беспощадная правда. На каждый их вопрос оставалось твёрдо ответить «нет» и уйти с пути Воинов. Ведь она не могла позволить, чтобы Силы Света потеряли своего военачальника; не могла позволить Габриелю погибнуть. Отпустить архангела было равносильно для неё лишиться половины себя, так как он стал её жизнью, дыханием и сердцем. Только это ничего не значит, если сказанное Посланниками — правда и жизни Габриеля действительно угрожает опасность. Даже если боль сведёт её с ума, а жизнь после разлуки превратится в мучительную агонию, она беспрекословно позволит ему уйти. Пусть уж летает среди облаков, рассекая небеса крыльями вдали от неё, но главное — архангел будет где-то существовать. В конце концов, она с самого начала знала, что земной ведьме и архангелу, принадлежащему небу, никогда не быть вместе, и пучина отчаяния, поглотившая её, была предначертана. Только в свете последних событий в ней зародилась надежда, что у них есть шанс. Ведь если они вдвоём — им всё по плечу! Насколько призрачна, может быть надежда…

Голос же продолжил свою речь в сознании Оливии:

— Пойми, ты всё равно нам не помешаешь! Все твои попытки чинить нам препятствия уже заранее обречены на провал! Как только превращение закончится, мы заберём его! Но мы понимаем твои чувства, относимся к ним с уважением и поэтому милостивы к тебе, ведьма.

Глас буквально звенел от уверенности в своём могуществе, но всё же в последних словах Ливии послышалась фальшь. Ей показалось, что посланники Небес не договаривают чего-то и не только она мешает им забрать Габриеля. Помимо девушки на их пути встало нечто гораздо более труднопреодолимое, чем какая-то смертная ведьма и её чары. Чувствуя себя на грани своих душевных возможностей, когда она может ещё следовать голосу рассудка, Ливия спросила напрямую об этом у тех, кто так самоуверенно вещал у неё в голове:

— Как бы вы ни были убедительны, у вас есть более весомые причины всё ещё оставаться здесь! Что же вас действительно держит?

Едва она это произнесла, как поняла, что попала в точку. Самоуверенности поубавилось у собеседников, они мешкали с ответом.

— Так я права?

Спустя мгновение, показавшееся ей вечностью, в её голове будто раздался вздох и голос сказал:

— Да, ты права! Мы думали, что сумеем справиться без твоей помощи, но теперь считаем, что это не так. Габриель сопротивляется нам, чувствуя, что ты не желаешь с ним расстаться! Ведьма, если ты нашла в себе силы его отпустить, то он должен узнать, что такова твоя воля.

Радость пронзила её, но она была кратковременной, так мучительно и сладостно знать, что и он не желает утратить их близость. Только вот борясь, он тратит те последние крохи Сил, что осталось у него, а это значит, что сам себя толкает к черте, за которой его ждёт неминуемая смерть. Девушка была уверена, что архангел знает о своём бедственном положении, но, тем не менее, ведёт борьбу вместе с ней против собственных братьев, желая остаться, несмотря ни на что. Сознание этого согрело Оливию, но, тем не менее, она знала, что должна заставить его прекратить сопротивление, убедить уйти, и если для этого надо будет прогнать парня, она пойдёт на это.

— Вы связаны с ним духовно, и Охотник чувствует, что ты борешься за него и не можешь отпустить. Габриель тоже не желает терять тебя. Он буквально обезумел, ведьма, и всё из-за тебя! Оливия, дитя, мы взываем к тебе и просим, отпусти Габриеля с нами! Отпусти, и он будет жить!

Лицо девушки стало мокрым от слёз, с отпечатком мук на нём, хотя она по-прежнему не приходила в себя и не знала, что слёзы горячим потоком льются из глаз, а с губ срываются стоны со скорбными всхлипами.

— Как же больно… — мысленно прошептала девушка, готовая сделать последний шаг.

— Мы понимаем! Но если ты его любишь, ты спасёшь его!

— Хорошо… но умоляю, прежде чем вы уйдёте, дайте мне с ним поговорить в последний раз. Он должен услышать, что я отпускаю его, должен знать, что это моё решение! Я хочу сказать ему «прощай»!

От одного этого слова всё в ней взвыло. Душа, казалось, треснула и раскололась на множество осколков, как стекло, в которое швырнули камнем, а сердце превратилось в комочек бесконечной боли, весь покрытый кровоточившими язвами.

Ангелы выполнили её просьбу, и через какое-то время незнакомый и чужой голос Посланников Света сменился на другой. Он был очень слабым и прерывистым, но, тем не менее, таким родным и любимым. Перед мысленным взором девушки возникло его лицо, которое за прошедшую неделю она выучила наизусть. Такое прекрасное, умиротворенное, с большими аквамариновыми глазами, сиявшими внутренним светом.

— Оливия! — позвал парень.

— Габриель! О, Габриель! — откликнулась девушка, и пока он не перебил её, заговорила, сбиваясь и путаясь в словах, боясь, что архангел перебьет, и она не успеет ему сказать то, что должна:

— Послушай меня, прошу тебя, милый! Ты должен уйти! Уйти со своими братьями! Я знаю, что если ты останешься в моём мире, то погибнешь! Я не могу, не могу позволить тебе умереть! Ты должен вернуться туда, откуда пришёл!

— Ты не хочешь меня отпускать, а я не могу уйти!

— Но это невозможно! Ничего невозможно… ты должен уйти! Не должен бороться!

— Что тогда будет с тобой? Ты ведь моя подопечная и я за тебя в ответе!

— Со мной всё будет хорошо! Ты ведь спас меня и мой мир…

— Мы спасли! Без тебя мне бы не довести дело до конца! Твой ум и твоя отвага стали залогом нашей победы Оливия!

— Да… но Ангелиус погиб, и ничего мне не угрожает. Со всем остальным я справлюсь как-нибудь, как справлялась до твоего появления. Я сильная, я справлюсь! К тому же рядом со мной могущественные ведьмы, да и живём мы в тихом городке.

Повисла напряжённая тишина, буквально пропитанная отчаяньем. Оливия испугалась, что он исчез.

— Габриель…

— Значит, ты отпускаешь меня? — раздался его тихий голос.

— Да.

— Знаешь, Ливия, раньше я и не предполагал, каково это говорить «прощай». Мне было всё равно, но ты изменила моё мнение… я ненавижу это слово! Как если бы оно было демоном… наверное отчасти это так и есть, а значит, я не выпущу тварь, не скажу…

Ливия внутренне взвыла, одновременно желая того, чтобы он говорил, не умолкая, тем самым давая слышать свой голос, и между тем жаждала, чтобы он замолчал и просто ушёл, оставив её собирать осколки разбитого сердца и души.

— Оливия!

— Я слушаю… — жалко отозвалась девушка.

— Прежде чем я уйду, и мы расстанемся навсегда, ответь мне на один единственный вопрос: почему ты это делаешь?