Кирилл Кривицкий - Страж. Наемник

Камеры стремительно пустели, люди неслись сломя голову, спасая свои жизни, никто уже не смотрел, кто бежит рядом, раб ли, стражник ли, люди давили упавших, пытаясь первым пробиться в двери. Ноги ступали по телам, отдавливая конечности, дробя кости и затаптывая насмерть упавших, каждый испытывал необъяснимый животный ужас, каждый неистово желал спасти свою шкуру.

Убедившись, что большинство узников доберется до поверхности, Данте перенес сознание на арену, еще раз взглянув на перекошенные лица толпы на трибунах, обратился сразу к четырем установкам сбора темной энергии, выжигая руны запора и грубо забирая из кристаллов энергию тьмы и щедро вливая энергию огня, смешанную с частичкой тьмы и хаоса. Одновременно с этим, какая-то часть темного мага требовала вылить все накопившееся в душе за те недолгие минуты, что Данте пребывал на арене, душа требовала тьмы, огня и музыки, требовала дать людям то, что так настойчиво просили освободившиеся от налета цивилизованности души.

Над ареной раздалась неизвестная музыка, она звучала тихо, однако слышали ее все без исключения. Толпа на трибуне замерла в изумлении и страхе, страшные обличительные слова проникали в душу, вытаскивая на свет всю грязь, мерзость и подлость, но вместо того, чтобы задуматься, люди все больше походили на выходцев из самых низов ада.

Никто больше не скрывал свою истинную сущность, мерзость так и лезла из них, толпа качнулась и прямо на трибунах разыгралась кровавая вакханалия. Люди бросались друг на друга, кровь лилась рекой, со всех сторон слышался сумасшедший хохот и яростное рычание, толпа сошла с ума, получив, все чего жаждала.

Вражеская группа сорвалась с места, вздымая ногами кровавый песок, лица были перекошены от злобы, люди шли убивать, начисто забыв о страхе. Шестеро наемников из группы Данте с пеной бешенства на губах и сумасшедшими глазами бросились на своих же соратников. Двое напали на Листака, предводителя наемников людей, воин, не понимая, что случилось с его взбесившимися друзьями, спасая собственную жизнь, насадил на клинок одного из них. Покрытое кровью лезвие вышло из спины наемника, продолжающего рваться к Листаку, не обращая внимания на смертельную рану. Ороллин, не мешкал, отведя в сторону меч второго наемника древком Моргенштерна, и коротким замахом оружия раздробил ему череп. Еще двоих страшными ударами секир посекли орки, двоих оставшихся подняли на копья, не растерявшиеся оборотни. Старшие и полукровки тоже слышали музыку, слышали слова но, видя, что творится вокруг, лишь неимоверным усилием воли продолжали сдерживаться, готовясь встретить вражескую группу.

Данте почувствовал, что уже не может сдерживать ярость и рвущуюся из него энергию, остатками воли направил часть сознания на арену, поднимая несколько песчаных смерчей, в мгновение ока отрезавших кровавой стеной вражескую группу.

Один из воинов, не обратив на нее никакого внимания, сделал шаг в бушующую стихию, за что тут же поплатился. Красные песчинки как миллионы разъяренных ос впились в тело человека, разрывая его и размалывая в своей круговерти, мелкая кровавая взвесь начала опадать на арену, распаляя ярость остальных. Стена за вражеской группой обвалилась, погребая обреченных людей под собой, и вздымая еще больше песка в воздух, под истошные крики людей свалившихся с трибун.

Казалось, мир сошел с ума, все бились со всеми, жены с оскаленными в дикой гримасе лицами вцеплялись в лица мужей, мужья забивали своих жен, вспоминая старые обиды. Дурман жажды крови набирал обороты, захватывая собой все больше людей. Маги, долженствовавшие защищать своего хана, жгли белым светом все, что попадалось на глаза, вспышки белого пламени, вспыхивали то тут, то там, сменяясь цветами взрывов, над ареной поплыл запах горелой плоти.

Данте словно окунулся в темную пустоту, но при этом видел все вокруг, внешние стены разваливались, выпуская узников на волю, стража внешнего охранения бросалась в бой, забыв о себе, клинки обагрялись в крови, отовсюду слышались проклятья, стоны вместе с хрипами погибающих людей. Из темноты послышался теплый женский голос, одновременно с этим, перед его внутренним взором разворачивалась октограмма, постепенно наливающаяся мертвенным зеленым светом и складываясь в невероятно сложную звезду с множеством лучей. Голос ласково сказал.

– Доверься мне, темный, я помогу!

Голос звучал, обнадеживая темного мага, не понимающего, что происходит, октограмма наливалась светом, обрастая вязью рун, а музыка звучала независимо от него.

Данте выбросило из сознания духа, но октограмма продолжала мерцать, потоки духа, обретшего новое тело и своего сюзерена, изливались в амулет, продолжая покидать старое тело. Черные волны тянулись уже отовсюду, Данте встал на ноги и распрямился, приветствуя незваную помощницу, глаз на уцелевшей части лица вампира полыхал тьмой, создавая жуткий контраст с белеющим бельмом на изуродованной ожогами другой части лица. Белоснежные клыки, оскаленные в хищной улыбке, казалось только, и просили противника, которому можно было бы вонзить их в шею и обагрить в теплой крови врага.

Оборотни отшатнулись от вампира, укутывающегося в темный плащ, казалось, за его спиной расправило крылья что-то огромное и сильное, но как ни странно не злое, просто уверенное в своей правоте и мощи.

Кровавая вакханалия продолжалась, Данте, словно кто-то накачивал энергией, аура вампира бурлила, требуя излить свою мощь, высвободить потоки тьмы в пространство.