Дмитрий Щербинин - Центр

Бадж был маленьким, ничем особо не примечательным миром, в трёхстах пятидесяти километрах от тёмной стороны Нокта. Бадж — тридцатикилометровый шарик, а Нокт — восьмисоткилометровый гигант — крупнейший мир в обозримом пространстве.

Хотя сколько было их, этих миров? Даже невооружённый глаз замечал десятки, а уж если взглянуть в средней мощности телескоп, то виднелись уже сотни и даже тысячи миров. Все они висели в одном ярком, лазурном океане воздуха, и все оставались недостижимыми для простых жителей Баджа.

А ведь они уже знали, что перелёты с мира на мир возможны, что для этих целей используют аэроциклы. Но до недавних пор Бадж был совсем не развитым миром, обитатели его из поколения в поколения занимались сельским хозяйством, а о дальних мирах мечтали только немногие из них. Может, кто-нибудь уже и додумался так улететь. И улетел, только другие не знали об этом…

Только с недавних пор Ноктское правительство начало проводить новую политику: иные миры активно исследовались, а затем использовались — естественно с выгодой для могучего, технически развитого Нокта.

Для Баджа Ноктская интервенция началась тихо, мирно, и даже приятно. Стали появляться подарки. Их находили на крылечках одноэтажных домишек, и даже на крыльце самого высокого на Бадже двухэтажного «дворца» местного правителя Загогора 197.

Подарки — это вкусные продукты, игрушки для детей, инструменты для работы мужчин, и красивые наряды для женщин. Жителям Баджа казалось, что все эти предметы восхитительны и даже предположить не могли, что это Ноктский ширпотреб, — и в целом все эти подарки — только реклама крупнейших Ноктских производителей.

А потом появились и гости — люди очень радушные, улыбчивые, источающие тонкий, притягивающий аромат духов и одеколонов. Никогда прежде на Бадж не прилетали гости из иных миров (а если и прилетали, то слишком давно и никто об этом не помнил). Но разве же можно было воспринимать этих расчудесных гостей настороженно и уж тем более — враждебно? Тем более, что гости привезли с собой целые корзины подарков, к которым так привыкли жители Баджа.

Гости поселились во «дворце» правителя Загогора 197, и прожили в нём ровно два дня. За это время они заключили с правителем договор, которым Загогор остался очень доволен. Ведь и прежде определённый процент от всех торговых сделок на Бадже перетекал в закрома Загогора, а тут гости предложили открыть несколько магазинчиков, торгующих Ноктскими товарами, к которым так уже привыкли жители Баджа.

Затем люди эти пошли по селениям, расхваливая, как старые, так и новые, ещё неизвестные этим простым людям товары. Эффект был заранее просчитан — ведь на Нокте хватало специалистов, которые только и занимались тем, что просчитывали, просчитывали и… редко ошибались.

Люди, так наивно влюблённые в эти, по большей части ненужные им товары, влюблялись в них ещё больше. Ведь рекламировали их прекрасные, благоухающие существа, сошедшие к ним несомненно, из лучшего мира. И люди с радостью соглашались брать эти товары в кредит. На всём Бадже не нашлось ни одной семьи, которые не приобрела бы в кредит хотя бы что-нибудь из Ноктских товаров. А многие набирали себе столько, что им пришлось бы работать многие годы (естественно, с учётом набегающих процентов).

На Бадже ввели Ноктские деньги — эзкудо. Теперь жители Баджа работали на полях и в садах вдвое больше прежнего, а из полученных за свою работу эзкудо половину отдавали за кредит. Но то ещё только начало. Помимо Ноктских магазинчиков, открылись ещё и Ноктские заводики — маленькие, но нещадно дымящие и ухудшающие здоровье баджцев. Тем ни менее, на заводиках платили побольше, чем за работу на полях, так что многие баджцы шли именно туда. Только вот беда — сколько они ни работали, а долги их только увеличивались. Преобретение одного товара влекло за собой покупку следующего, ведь от того, к чему привыкаешь, так сложно отказаться, а тут ещё и реклама неустанно работала. Тот кто не приобретал Ноктских товаров, чувствовал себя неполноценным, чуть ли ни изгоем, и в конечном итоге вынужден был идти в магазинчик.

И, наконец, на Бадже открылся развлекательный комплекс. Конечно, «комплекс» через чур громкое слово для двухэтажного, сверкающего разноцветными огнями дома, но всё же размерами он превосходил даже «дворец» Загогора 197.

А Загогор 197 вовсе не ревновал к размерам, ведь и выделенный ему незначительный процент от прибыли этого заведения превосходил всё, о чём он мог мечтать прежде. Он и без того уже стал значительно богаче 196-ти своих предшественников.

В "развлекательном комплексе" был и игровой зал, где баджцы кое-что выигрывали, но значительно больше проигрывали, и несколько новых, особенно дорогих и манящих магазинчиков, и зальца с аттракционами, и, наконец, — кинотеатр.

Вот кино воспринималось баджцами как настоящее чудо. Десятки раз они готовы были ходить на одни и те же фильмы, ахая при спецэффектах, рыдая, или закрывая глаза, когда любимому супергерою грозила опасность, а потом радостно смеяться и поздравлять друг друга при счастливом финале.

Эти разрекламированные Ноктские фильмы были глупыми фильмами… такими же как жизнь баджцев, но в отличии от их жизни — более красочными, насыщенными, счастливыми, вот поэтому и тратили баджцы столько денег на кино, и залезали во всё новые и новые долги.

Задние двери развлекательного комплекса распахнулись, и из них повалила возбуждённо бурлящая, счастливая толпа баджцев. То и дело слышались имена любимых актёров и героев. Актёрами были Мэрианна Ангел и Стиг Лучий; героями, которых они играли — Мэрианна Нэж и Эван. И Мэрианна Нэж и Ангел существовали в реальности (хотя Нэж пропала при полёте к скорлупе мирозданья), у них была своя яркая, необычная, но резко отличающаяся от показанного в фильме жизнь. И всё же жители Баджа, также как и жители Нокта, также как и жители уже значительного числа миров, где распространялась Ноктская продукция, воспринимали героев именно такими, какими им показывали в фильмах и в комиксах…

Рука об руку из кино шли юноша и девушка. Им было по девятнадцать лет, юношу звали Дэклом Водом, а девушку — Аннэей Вэгз. Девушка — миловидная, с розовыми щеками, вся пышущая здоровьем, с сияющими глазами, говорила возбуждённо:

— Но как прекрасна Мэрианна Ангел! Как она играет! Она — божество для меня, и как бы мне хотелось хоть немного приблизится к той жизни, которую она ведёт.

Юноша — хмурый, остроносый, слегка сутулый, но привыкший к тяжёлому труду на поле и от этого здоровый, жилистый, со сосредоточенными, готовыми вспыхнуть вдохновеньем глазами, с короткими волосами пшеничного цвета, и с небольшой бородкой, одетый гораздо скромнее девушки — пробурчал своим по обыкновению негромким голосом: