Марина Канаева - Чужой дневник

Егор

— Очнись, она — дрянь, каких надо ещё поискать! Ты предаешь меня — ради неё?! — говорил отец, всё распаляясь, — Она смела перечить мне! Слишком уж она похожа на мать!…

Инга

— Впрочем, ты похожа на неё, Инга. Ты красивая девочка.

Он скользнул вперёд, не отрывая от меня тусклого взгляда серых глаз. Его дыхание прерывалось, он подступил чуть ближе.

— Я могу спасти твою мать, — шептал он, склонившись к самому моему уху, — И денег за это не попрошу…

Наглые руки шарили по моему телу. На мгновение я застыла, но слова матери врезались в память.

— Меня это не интересует, — сказала холодно и метнулась в сторону.

— Тогда… она умрёт.

— Увидим…

Егор

— Неужели ты поверишь не мне, а этой шустрой стервочке? Брось, Егор, она такая же хитрая, как и мать. Ты же не предашь своего отца ради этой…

Инга

Я смотрела на Жанну. На Безухову Жанну Семёновну, главного секретаря фонда, любовницу Сергея Геннадиевича.

— Я многое могу рассказать о фонде, — сказала я, — Советую запомнить меня.

Егор

— Она просто маленькая шлюха, — закончил отец, — Неужели ты не веришь мне?..

Мгновение я пристально смотрел ему в глаза, а потом резко ударил в нос.

Послышался неприятный хруст, хлынула кровь.

— Нет, пап, не верю. И если услышу ещё что-то о ней, ты — пожалеешь. Посмеешь вмешаться в нашу жизнь — пожалеешь.

Я повернулся и вышел, не оглядываясь. Дверь квартиры мягко закрылась за спиной.

Инга

Она всё же умерла. Мы продали четырёхкомнатную квартиру и купили двухкомнатную в бедном районе, продали весь накопленный отцом антиквариат, для того, чтоб оплатить операцию в другой клинике.

Её сделали, но такого эффекта она не имела.

Всё же Сергей Геннадиевич был лучшим.

На похоронах я не рыдала, только успокаивала Олю, и долго искала кое-кого в толпе. Нашла.

Он подошёл и положил две белые лилии на могильную плиту. Лилии — наши с мамой любимые цветы…

— Зачем? Неужто оно того стоило? — задала вопрос.

Он молчал. Да я и не ждала ответа.

Чёртова память! Я с силой потерла лицо руками и неслышно скользнула в кухню.

Утром, когда солнце ещё даже не показало свою рыжую голову из-за горизонта, кофе стоит пить чёрным, без сахара. В такие моменты по-настоящему понимаешь этот вкус…

— Не спится?

Сестра. Вплыла, как шхуна на парусах любви. Ни минуты покоя!

— А тебе?

Она села напротив. Оля была чуть полнее, чем я, и её красота была более… женственна, что ли… Её волосы были светлее и короче подстрижены симпатичной лесенкой, глаза большие и широко открыты навстречу другим, темнее, чем мои, но куда наивней. Она была взрослым ребёнком, и иногда я завидовала ей.

— Ина, ты считаешь меня ребёнком.

Я только пожала плечами, не смея подтверждать очевидное. Оля вздохнула.

— Прошло полгода, а я так и не сказала тебе…

— Какая я бесчувственная дрянь? Ты намекала не раз.

Она обижено поджала губы, но упрямо продолжала.

— Я так и не сказала тебе спасибо.

Я ошеломлённо застыла.

— Ты выплачиваешь кредит, ты работаешь и устаешь, как собака, а мне дала возможность учиться в Институте культуры. Ты…

— Хватит, Оля. Я делаю лишь то, что должна.

— Ина, я просто… а, чтоб его! Я хочу, чтоб ты была счастлива, сестрёнка. Не бойся верить другим. Хоть иногда.

Оля давно уже вышла, а я вертела в руках чашку с безбожно остывшим кофе. И вспоминала…

На сорок дней поминки я организовывала уже из последних сил. Сестру, которая снова начала реветь, отправила домой почти сразу, а сама задержалась надолго.

В тот день, как назло, в город приехала какая-то суперпопулярная группа, и метро в очередной раз нашли повод перекрыть. Трамваи уже не ходили, и я поплелась пешком, чувствуя, как скользят на молодом снегу уставшие ноги.

А потом я застыла возле одного из фонарей, наблюдая, как свет играет со снегом. Холод прорвался в самую душу, ещё немного — и я просто упала б в снег, дрожа от беззвучных рыданий…

И в тот момент возле тротуара замерла незнакомая машина. Так я впервые встретила Егора.

Мы болтали всё время, что он без цели возил меня по городу. За окном мелькали бессонные фонари, и окна домов, и машины. Потом он остановил машину у моего дома, а мы всё говорили. И мне всё казалось, что подобное лицо я уже видела… Но тогда так и не вспомнила, кого он мне напоминает.

А ночью, свернувшись клубочком в своей комнате, я неожиданно крепко уснула. И впервые с тех пор, как она умерла, мне не снились страшные сны…

Я безумно люблю зимние ночи.

***

Клара

Я нашла Кларисс сидящей на перилах небольшого балкончика. Почуяв меня, она сразу обернулась.

— Скажи, книга что-то говорила тебе о вызывающем? — спокойно уточнила кошка, — Клар, я ведь защиту твою долго не продержу. Я теряю силы.

— Она вроде говорила что-то вроде: "Этот щенок не остановится". Значит, духов наверняка вызвал парень.

Глаза Кларисс полыхнули.

— Она так и сказала? "Щенок"?

— Да… Нет, невозможно!

— Но проверить — стоит. Где комната этого Артёма?

Переглянувшись, мы метнулись вглубь дома. Вот и гостевая комната. Я резко распахнула дверь, Кларисс безликой тенью скользила за мной.

В комнате витал какой-то непонятный, тяжёлый аромат. Кошка едва заметно нахмурилась и словно бы невзначай придвинулась ближе ко мне. После она скользнула к шкафу, и решительно распахнула одну из небольших дверок.

В лицо ударил запах непонятных трав, блеснули отсветы на чёрных свечах, безымянная серая книжечка застенчиво отливала серебром на переплёте.

— Вот как, — едва слышно сказала кошка, — Вот как…

— Может, это просто…

— Клара. Что в этой жизни бывает просто?

***

— Дина, где Артём?! — закричала я, сбегая по ступенькам.

— Да, смылся куда-то, — флегматично отозвалась намертво приклеившаяся к компу подруга, — Кажется, пытается понять, куда делись Катя и Гена. Честно говоря, мы боимся, что они давно уже трупы. А зачем он тебе?

— Да так, спросить кое о чём хотела…

Мы с Кисой переглянулись, и я протянула руку к мобильному. Братишка, надо срочно поговорить…

***

Егор

Павел небрежно курил, откинувшись на спинку мягкого кресла. Увидев меня, он приветливо кивнул и указал на диванчик. Мой бывший друг молчал, разглядывая меня. Я отвечал ему тем же.

— Ты говорил, что поучил кого-то, — заметил я негромко.

— О, да. Думаю, тебе любопытно будет посмотреть.

— И что ты хочешь за помощь, если не секрет? Насколько я тебя помню, ты не умеешь быть бескорыстным.

— Как и ты, — хмыкнул мой собеседник, — Брось, Егор. Ты помнишь, о чём шла речь до нашей размолвки. Предлагаю сотрудничество. Можешь не опасаться, тебе достанется жирный кусок. Отец давно хотел работать с тобой, ты связан с молодым Исаенко, да и мозги у тебя неплохие: фирма всё растет. Хоть, если хочешь, можешь жить под крылышком папаши…