Марина Канаева - Чужой дневник

В этот миг снова, как и тогда, спасая Дину, я услышала Её голос. Она точь-в-точь повторила ту, давнюю фразу.

— Ты хочешь этого, видящая?

— Нет, не хочу.

— Значит, как и тогда, должна?

— Нет. Но я это сделаю.

— Что ж… Но учти, безумие — тоже сила. Смотри, не проиграй…

Я вздрогнула, но Грань молчала, не желая больше ничего добавлять. Страх сковал всё ледяной коркой, но я упрямо позвала сына Жанны в третий раз. В тот же момент живой туман заволок мои глаза. А когда рассеялся…

Я и забыла, каким красивым ребёнком был когда-то Андрей. Сейчас, глядя в ничего не понимающие, наивные светлые глаза, я с горечью поняла, почему мне об этом напоминают.

— Кто меня зовёт? — в голосе ребёнка проскользнул испуг. Он осмотрелся по сторонам — так растерянно, что мне захотелось его обнять и утешить, — Мама?

В последнем вопросе было столько жгучей надежды, что я вздрогнула. В этот момент тени сгустились, принимая облик Жанны.

— Ты что здесь делаешь, щенок?! — завизжала она не хуже гарпии и принялась трясти парнишку, закатывая ему оплеухи, — Как ты достал меня уже, выродок!

Мальчик задрожал. Неразборчиво залепетал:

— Мама, прости, я не хотел…

— Вечно с тобой одни проблемы!

Он испуганно вздрагивал, глядя на неё, как побитый щенок: с одной стороны, стремится убежать, а с другой — безумно любит жестокого хозяина. Я бездумно качнулась было вперёд, но тут же опомнилась. Во первых, это давно стало прошлым. Во-вторых, Грань бездонна. Мне нельзя идти вперёд. Мне нужно ждать, пока он подойдёт…

Тем временем мальчик сел на пол, сжался в комочек. Призрак Жанны исчез, но ребёнка это не порадовало — дети в большинстве своём очень боятся одиночества. По щёчкам потекли слёзы. Я ощутила, что никак не могу проглотить застывший в горле ком.

— Меня сестра снова закрыла в темноте… Мама, я не буду спорить с сестричкой, только выпусти, прошу… Мне темно… Эй, там есть кто-то…

Он повернулся и в упор уставился на меня.

— Привет. Тебя что, тоже здесь закрыли?

Светлые глаза смотрели так доверчиво, так наивно…

— Нет, — сипло сказала я, безуспешно пытаясь проглотить ком в горле, — Я сама сюда пришла.

Он вздохнул.

— Страшно тут, правда? Я так рад, что ты пришла! Ты такая красивая, глаза у тебя добрые. Вот бы мне такую сестричку! Ты ведь не причинишь мне вреда?

У меня перед глазами всё плыло. В виски молотом стучалась мигрень. Из горла вырвался нервный смешок. Интересно, отправить на верную смерть — значит причинить вред? Думаю, да.

— Я не могу тебе обещать, — ответила я честно и постаралась быстрее замять тему, — А с чего ты взял, что я могу причинить тебе вред?

Он печально вздохнул, закатил рукав. Я с нарастающим ужасом увидела ярко проступившие на детской коже синяки от чьих-то пальцев и ранки от ногтей, которые ещё немного кровоточили.

— Меня всегда обижают. Неужели ты тоже меня обидишь?

Я судорожно вздохнула.

— Ты многих обидел, — тихо напомнила я.

— Я просто стал сильным, — доверчиво пояснил он, — Чтоб меня не обижали. Чтоб меня не обижали, я сам должен обижать других. Ты же знаешь, как это.

— Ты убиваешь людей, — за эту мысль я уже отчаянно цеплялась.

— Я доказываю, что я сильный. Ты ведь умная, значит, понимаешь — они не верили, что я сильный. Ты же сама всю жизнь что-то кому-то доказывала!

Доверчивость и обида в детских глазах. Надутые губки. Боги, за что мне это?!!

— А ты поможешь мне? Помоги. Мне очень больно. Меня обижают.

— Я не могу помочь… Это было давно, этого уже не исправить…

— Ты сможешь, ты же такая сильная! Просто иди ко мне!

Я сделала шаг в сторону черного бездонного зеркала.

— Подойди ближе, к самой чёрной воде, и мы с тобой сможем ходить по воде, как Боги. Даже время станет подвластно нам, и ты сможешь меня спасти!

Я стояла уже над самой водой и наблюдала, как расплывается и тает в бездонных глубинах Грани моё отражение, сливаясь с тьмой. Мне остался только шаг, а дальше — я помогу этому ребёнку выбраться из кошмара. Чего б это ни стоило.

Стой!!!!

Этот вопль в моей голове заставил меня замереть с приподнятой ногой. Я опустила глаза и увидела, что на месте моего отражения стоит совсем другой человек. На вид этой женщине было лет 50, но мне подумалось, что это вполне может быть видимостью. Как бы там ни было, когда я заглянула в её тёмные глаза, мне показалось, что я их уже где-то видела. Причём именно в сочетании с чёрными волосами, в которых теперь, правда, кое-где змеилась седина, и яркими чертами лица, которым время, казалось, только придало выразительность.

И что ты творишь, дурёха? Совсем мозги отшибло? Что, жалко тебе его? А он тебя жалел? Деточка, его ты уже не изменишь. Это просто не в твоей власти. Всё понимаю — инстинкт материнский, ребёнка жалко… но он уже вырос. Не твоя вина, не твой груз — вот и не бери на себя, умней будь. Та мразь, что его родила и превратила в такое, сама же и поплатилась. К сожалению, он заплатил ещё дороже, но не тебе горевать об этом. Мой тебе совет — никогда не играй роль Спасителя, искупая чужую вину. Тебе достаточно своей. Как каждому из нас.

Я заворожено разглядывала её. Было в ней что-то, на чём невольно останавливался взгляд. Мудрые глаза выжидательно смотрели просто в душу, но горел в них такой живой, лукавый огонёк… и эти гибкие пальцы, которые кокетливо вертят в руке выбившийся локон… и чуть ироничный изгиб губ, ещё не потерявших свою выразительность…

— Кто ты?

Она шаловливо улыбнулась.

Твой внутренний голос. Я тебе объясню, что смогу, но когда ты покончишь с ним.

— Я не…

Цыц! Запомни великую истину, малявка: ты и захочешь, и сможешь, потому что ваши тела уже нашёл твой дружок-полукровка, и, если ты не поторопишься, найдёт способ вытащить тебя отсюда. Андрей не жилец при любом раскладе.

Вздохнув, я подняла глаза на ожидающего меня ребёнка. Большие глаза, слёзы на щеках… А как плакали родители того мальчика, что утонул в реке из-за тебя? Как бы плакали родители Дины, что было с моим братом, если б мы с подругой погибли-таки в горящем доме? Я жестко усмехнулась. Ну уж нет, мальчик! За всё нужно платить.

— Я не смогу тебе помочь. Даже если подойду. Потому что твоя госпожа лжёт. Она тоже тебя обижает.

— Неправда, — его губы задрожали.

— Правда, и ты это знаешь. Она тоже руководила тобой, она тоже обманула твоё доверие. Вернее, они — ведь толкнул тебя на это кто-то из людей…

Он зарычал. Черты лица резко укрупнились, тело повзрослело. Глаза стали меньше и невыразительней, безумный блеск в них стал очевиден.

— Они дали мне могущество, — прошипел он.

— Они использовали тебя в своих целях, — с напускным сочувствием сказала я, — Бедный мальчик… Ты просто вечная марионетка в чужих руках.