Инжуна Каражанова - Альянс Ангелов

Джара кинулась к груде трупов, но Тэллар мягко остановил её. Все четверо знали, что Ивора нет среди этих тел, как нет и среди других на корабле. Джара неверящим, затуманенным взглядом уставилась на меч в руках Тэллара.

— Я уверен, этот меч забрал много жизней, прежде чем покинул руку хозяина, — проговорил Сокол, обратив невидящий взгляд на морскую гладь.

Джара подняла на него глаза, полные слёз, а затем шагнула в его объятия и разрыдалась у него на груди. Сельма и Аерис подошли к ним, и четверо друзей слились воедино в своём безутешном горе, которое, хоть они и делили его одно на четверых, всё равно было слишком, слишком тяжело.

Мёртвых сбросили за борт, палубу кое-как отчистили от крови. Многие из уцелевших отправились на пиратский корабль поискать что-нибудь ценное. Что ж, это было их законное право.

Никто из Ангелов не последовал за ними.

Джара, Аерис, Сельма и Тэллар не стали спускаться вниз. Они прошли к носу корабля и сидели там, в молчании глядя на море. День клонился к концу, и алое око солнца окрашивало небо и воду в цвета золота и крови.

— Извините, — раздался смущённый голос сзади.

Сельма нехотя обернулась; остальные даже не шелохнулись. К ним подошло несколько парней и девушек. Их раны были кое-как перевязаны, а самодельные повязки уже намокли и покраснели от крови. Они все были слегка смущены, потому что решились подойти и вторгнуться в их крохотный мирок, отгороженный стеной невидимой, но сильно ощущаемой любым, кто только бы взглянул на них. Парень, заговоривший с ними, стоял впереди остальных и протягивал Сельме какой-то мешочек.

— Мы были на пиратском корабле и подумали… пожалуй, это теперь принадлежит вам по праву.

Сельма нахмурилась, а он раскрыл мешочек, чтобы она увидела крупные драгоценные камни и удивительные украшения из золота и серебра, также инкрустированные всевозможными каменьями. Сельма очень грустно улыбнулась и кивнула. Если бы эти сокровища могли вернуть Ивора! Она, как и любой другой из них, отдала бы всё, что угодно, лишь бы снова видеть его сильную фигуру, добрые глаза, крепкие пальцы, сжимающие рукоять меча, слышать низкий, приятный, такой родной голос. Но это было невозможно.

Парень, видя, что она не собирается брать мешочек, положил его у её ног.

— Мы бы без вас не справились, — сказала одна из девушек.

— Да, — кивнула вторая. — Это тоже вам.

И две девушки шагнули к ним и положили у их ног удивительной красоты оружие: два одинаковых меча, которые были идеально сбалансированы для одновременного использования; узкий, острый настолько, что, казалось, разрежет что угодно, клинок без поперечины; более тяжёлый, но такой же искусно сработанный меч с посеребренной рукоятью и украшением из камней в виде птичьего глаза на эфесе; а ещё длинный, мастерский лук, какого Сельма не видела никогда в жизни.

— Вы потеряли друга, — произнёс парень. — Мы тоже потеряли двоих друзей и понимаем и сочувствуем вашему горю.

После этих слов Бестия, Сокол и Эльфийка тоже повернулись к ним.

— Тогда вы наверное понимаете, что никакие сокровища не утешат нас сейчас, — горько сказала Джара.

— Но спасибо всё равно, — кивнула им Сельма.

— Мы подошли ещё спросить… Никто из вас не умеет управлять кораблём? Вся команда погибла, капитан тоже. Из нас никто не умеет. А нам ведь нужно продолжать путь…

Сельма устало кивнула.

— Мы умеем.

— Хорошо. Мы все готовы работать, только говорите, что нужно делать.

— Да, конечно. Оставьте пока нас, мы скоро подойдём и объясним, — сказала Чародейка, и те согласно кивнули и ушли.

— К чему теперь нам плыть на Поднебесье? — спросила Джара. — Всё кончено, раз Ива больше нет. Без одного Ангела Альянс не Альянс. Нет смысла что-то продолжать. Я хочу… не знаю, что я хочу. Я хочу в такое место, где я буду одна, совсем одна, без никого. Чтобы я могла оплакать Ива и забыться.

— Тебе не одной больно, Бестия, — подняв на неё тяжёлый взгляд, молвил Тэллар.

Джара на это не ответила.

— Мы всё равно будем делать то, что должны, — возразила ей Аерис. — Нам придётся. Мы не имеем права сдаваться.

— Я считала так раньше, — повышая голос, ответила Джара, — я тоже думала, что ни один из Ангелов не имеет права умереть, что мы никто не вправе проиграть ни одну битву, пока не выиграем свою войну! Но Ив погиб, и всё это теперь не имеет смысла, и я не хочу спасать мир.

— Никто не спрашивает тебя, хочешь ли ты его спасать, — угрюмо произнесла полуэльфка. Джара вскинула на неё взгляд, полный негодования, но Аерис не дала ей сказать, проговорив: — И Тэллар прав, тебе не одной больно. Не только тебе Ивор был другом.

Джара резко отвернулась.

— Аерис права, — сказала ей Сельма. — Мы поплывём на Поднебесье, найдём эти предметы и вернёмся в Таэрию. Мы сделаем всё, что в наших силах, и будем бороться, пока не уничтожим Книгу, либо пока она не поглотит нас и остальной мир.

Джара ничего не ответила. Она только смотрела на закат и молчала, глотая свои слёзы.

— Ивора больше нет, и надо научиться с этим жить, — сказала Сельма.

Но Джара совсем не хотела учиться жить без Ивора. Когда-то она уже думала, что потеряла его, но тогда ей и в голову не приходило, что можно потерять Ива насовсем , так, что потом не будет шанса кинуться ему на шею и сказать, что она вела себя, как дурочка, и чтобы он её, глупую и неблагодарную, простил.

Теперь это случилось, и она осталась одна. Конечно, есть ещё семь остальных Ангелов, из которых трое — её настоящие друзья, а ещё одна — уже тоже почти друг. Джара знала, что и Змейка тяжело переживает то, что Ивора больше нет с ними (Джара предпочитала говорить и думать так, это звучало лучше, чем "смерть Ивора"). Они с Ивором успели сдружиться и сблизиться, но ни Змейка, ни Сельма, ни Аерис, ни Тэллар не чувствуют боль утраты так остро, как она, Джара. И хотя они все рядом и готовы всегда помочь и поддержать её, она всё равно одна. Потому что у неё больше нет её Ива, её Грифона.

Корабль вновь на всех парусах плыл навстречу Поднебесью; Чародейка, Эльфийка и Сокол разделили между собой обязанности капитана. Джара помогала им, когда пыталась заставить себя запрятать боль подальше, но затем обязательно что-нибудь напоминало ей об Иве так остро, так больно, что она уже не могла ничего больше делать. Она тогда взбиралась на мачту, высоко, на место вперёдсмотрящего, и сидела там, окидывая взглядом, скованным пеленой слёз, необъятные просторы моря. Моря, ставшего могилой для Грифона.

Змейка и Сунор ухаживали за Хаартом, и кажется даже умудрялись не перегрызть друг другу глотки. Вернее, Сунор умудрялась, потому что Змейка никогда не говорила дочери Дамрафа ничего обидного или унизительного, несмотря на все беды Змейки, которым Сунор была виной. Сельма продолжала заниматься с Сунор и была в полном шоке, смешанном с восторгом, от её открывшихся способностей. Как она объясняла, Сунор обладала особым видом волшебного дара, ментальным , что было страшной редкостью в мире. Говорили, что ментальные маги рождаются лишь в Тарневире, а на Гирите, в Аронварде, Таэрии или Танредоре (о Ханеласе и говорить нечего) и вовсе никогда.