Дэвид Коу - Магистр

Это было еще до проклятий и оскорблений, которыми его осыпали собратья маги из Ордена. В то время он был лишь магом Сартолом. У него было мало влияния и известности, и он ничего не знал о Волшебной Силе. И тем не менее это было, по иронии судьбы, единственным периодом его жизни, когда он был по-настоящему счастлив. Все это слишком быстро закончилось после того, как он стал Сартолом, который взимал плату за службу народу равнины; Сартолом, которого порицали его собратья маги; Сартолом, которого обходили вниманием его собратья Магистры каждый раз, когда их созывали выбрать нового Премудрого. И наконец посмертно он стал Сартолом-убийцей и предателем, который был лишен жизни объединенными усилиями всего Ордена. Сегодня он был Сартолом Неприкаянным, которого ненавидели еще больше, чем Терона. Даже в плену у света и магии он знал, что они говорили о нем. Как и все Неприкаянные, он являлся олицетворением Волшебной Силы. У него все еще оставался Дар прозрения, и благодаря тому, чему он научился, будучи жертвой Проклятия Терона, он многое мог знать из того, что происходит в Тобин-Сере. Так что он был хорошо осведомлен. Иногда он даже слышал, как Баден и остальные говорят о нем.

Больше всего на свете он хотел уничтожить их, чтобы отомстить за свое поражение в Великом Зале, чтобы заставить их заплатить за то, что они вынудили его сделать с Хуван. Отомстить не только Бадену, которого он ненавидел больше, чем всех остальных, но также Джариду и Элайне, этим щенкам. Именно они случайно наткнулись на него, когда он стоял над трупами Джессамин и Передура. Именно им удалось выжить в лесу Терона, когда он был уверен, что они умрут там. Именно их появление в Великом Зале во время отсутствия Бадена, Орриса и Транна разрушило все то, над чем он так долго и упорно работал. Прежде чем все будет кончено, каждый маг в Тобин-Сере понесет наказание за то зло, что было причинено ему, особенно эти трое: Баден, Джарид и Элайна.

Он попытался отомстить в самую первую ночь своего вечного скитания. Когда Фелан, Терон и прочие Неприкаянные предложили магам помощь в борьбе с бандой пришельцев под руководством Калбира, Сартол использовал всю свою силу, чтобы помешать их стараниям. И хотя он еще не был опытен в том, как действовали Неприкаянные, и не был знаком с действием Волшебной Силы в этом странном царстве, ему удалось помешать Фелану и остальным отнять оружие у пришельцев. В результате Ньялль погиб, а Баден оказался без птицы.

Но это очень мало удовлетворило его чувство мести и дорого ему обошлось. С того момента он был изгнан остальными странствующими призраками. Он стал изгоем среди отверженных. Не считая Мирона, он был совершенно один. В каком-то смысле это было смешно: наказывая его, остальные Неприкаянные предоставляли ему свободу и уединение, необходимые для составления плана мести. Среди призраков Тобин-Сера мысль была средством общения. Соизволь Терон, Фелан или еще кто-нибудь заговорить с ним, реши они просто оскорбить его или посмеяться над ним, они бы прочли его мысли и нашли бы способ остановить его. Но вместо этого от злости и глупости они просто изолировали его.

Поэтому он таился и наблюдал, выжидая благоприятного случая, ведь время — это единственное, что у него было в изобилии. Он видел Джарида и Элайну в их доме у Южного Шелтера и наблюдал за появлением их маленького отродья. Он знал об открытом неповиновении Орриса воле Ордена и с интересом и удовлетворением наблюдал, как Эрланд и его союзники сформировали свою маленькую Лигу и разделили Волшебную Силу. А позднее он наблюдал, как так называемые свободные маги борются за приобретение известности в стране и видел в их повторяющихся неудачах и растущем отчаянии возможность, которой так долго ждал.

«Еще многое должно произойти», — приходилось ему напоминать себе снова и снова. Даже сейчас он видел, как цериллы мерцают по всей стране, и хотя он знал почему, ему было интересно, можно ли обратить это себе на пользу. Как-никак, они использовали его камень. Его посещали видения. И в этом потоке образов, который считался сном в царстве Неприкаянных, он мельком увидел будущее. Или, точнее, он разглядел один из возможных вариантов будущего. В чем он увидел возможность отомщения. До этого он узнал все, что мог, о силе, которой он все еще обладал, как один из Неприкаянных. Ему были известны как ее ограничения, так и возможности. Когда придет время, он будет готов. Ему нужно лишь ждать и быть терпеливым. Ибо время — это единственное, что у него в избытке.

В своем последнем письме ты выразил удивление, что я сообщала тебе столь подробно о политических маневрах в Совете Правителей и каждом из Налей. Как ты пишешь: «Я с удовлетворением узнал, что ты и Шивонн по-прежнему у власти и союз между вашими Нолями не нарушен. Все остальное меня мало волнует».

Я категорически не согласна. Судя по тому, что ты рассказывал мне раньше, мне кажется, что ты разошелся со своими коллегами по Ордену из-за такого же узкого видения мира. В свете расширяющейся торговли Тобин-Сера его лидеры должны обращать внимание на все, что влияет на власть их торговых партнеров, — неважно, насколько запутанными эти вопросы могут казаться. Если ты хочешь узнать все, что можно, о деятельности внутри Лиги, ты должен быть в курсе всего того, что происходит в Лон-Сере.

— Мне очень жаль, Правительница, — сказала женщина, улыбаясь с говорящего экрана такой улыбкой, что Мелиор сразу поняла — ей вовсе не жаль. — Вирсия не может в настоящее время поговорить с вами. Она ужасно занята подготовкой к вступлению в должность Правительницы. Возможно, если вы свяжетесь с ней после…

Мелиор покачала головой, ее планы расстраивались.

— Дело не терпит отлагательств.

Лицо женщины посуровело.

— Боюсь, что потерпит! — Она протянула руку, словно собираясь выключить экран.

— Нет! — резко сказала Мелиор, вызвав у той очередную широкую улыбку. Мелиор закрыла глаза и перевела дух. «Она всего лишь легат, — сказала она себе. — Так с ней и обращайся».

— Пожалуйста, — снова начала она. — Это очень важно. Я понимаю, что у Вирсии много дел, но это касается того, что случилось с Шивонн.

Легат сузила глаза:

— Мы знаем, что случилось с Правительницей Шивонн. Вирсия собирается поднять этот вопрос на следующем заседании Совета.

— Она не сможет! — сказала Мелиор.

— Сможет, сможет. Я уверена, что Марара очень заинтересует то, что убийца из Брагор-Наля убил Правительницу Шивонн.

Мелиор снова покачала головой:

— Дело куда сложнее! — Но она знала, что у нее нет ни единого шанса убедить женщину. За последние несколько дней она вела подобные переговоры бесчисленное количество раз со многими из легатов. Возможно, она даже говорила с этой женщиной раньше. Трудно сказать. С лицами, обрамленными черными шляпами, все легаты Уэрелла-Наля выглядели как один: суровыми и холодными. И все они были одинаково непреклонными в своем нежелании выслушать ее или позволить поговорить с Вирсией.