Дэвид Коу - Магистр

И, используя ее церилл в качестве входа в ее сознание, он вошел в нее. Она закричала и протянула руку к своему ястребу, пытавшемуся использовать ее силу, чтобы изгнать его. Но было слишком поздно. Он снова засмеялся и, используя свою силу, направил ее через церилл Таммен, убив птицу выбросом энергии, столь мощным, что от нее не осталось ничего, даже пепла. Точно так же, как и огонь, убивший его в Великом Зале давным-давно, не оставил по себе ничего.

Через минуту, когда темнота снова спустилась над равниной, Мирон — птица его молодости — села к нему на плечо. Или, скорее, на плечо Таммен. Они теперь были одним целым. Он чувствовал, как она борется с ним. Он слышал ее крики, хотя и не позволял, чтобы они прозвучали вслух.

— Ты не можешь сражаться со мной, — сказал он ей. — Твое тело теперь принадлежит мне. Оно никогда не умрет и даже никогда не почувствует боли. Но оно никогда не будет больше твоим.

— Почему ты это сделал? — всхлипнула она.

Он отстраненно наблюдал за приближением ее друзей, решив проявить к ней некоторое снисхождение, пока они не подойдут к нему. После этого он не позволит ей даже общаться с ним.

— Потому что могу, — ответил он. — Потому что ты мне позволила. Потому что это — единственный способ, дающий мне возможность отомстить.

— Но…

— Твои друзья почти уже здесь, и я не могу позволить, чтобы твой голос звучал у меня в голове, когда они подойдут к нам.

— Ты никогда не заставишь меня замолчать, — ответила она. — Никогда. Мне плевать, что когда-то ты был самым могущественным магом в истории Тобин-Сера, тебе не победить меня. Я найду способ…

— Хватит! — оборвал он, надавив всей своей силой на ее разум. — Я уже сломил тебя. Ты никак не сможешь спасти себя. И скажу, чтобы все было ясно: я не был самым могущественным магом в истории страны при жизни — то есть моей первой жизни, — но скоро буду. И даже все маги Тобин-Сера не смогут противостоять мне. Благодаря тебе я могу никого и ничего не бояться.

Он даже не позволил ей ответить. Наверняка она снова плачет, прося у него пощады. Но он никогда больше не будет слушать ее мысли.

Ее друзья уже были совсем близко, и он улыбнулся, наблюдая, как они подходят.

— Ты должна сказать, чтобы они бежали, — поддразнил он ее, раздирая ей душу своим хохотом. — Ты должна попросить их спасаться, пока еще можно.

Он чуть не рассмеялся вслух. Он так хотел насладиться происходящим. И это лишь начало, только первые шаги на пути, который в конце концов приведет его к Бадену, Транну, Оррису и, конечно, к Джариду с Элайной.

— Но я забегаю вперед, — сказал он ей. — Все это произойдет в свое время. Сначала — эти двое. После одиннадцати долгих лет я наконец могу начать мстить.

Она ничего не могла поделать. Она была не в состоянии даже закричать. Сартол, казалось, похоронил ее разум и душу за каменной стеной. За исключением того, что она чувствовала все — боль, горе, унижение. Смех Сартола был подобен ножу, вонзающемуся в грудь. Но она не могла выразить ни одно из этих чувств. Отба — единственная птица, которую она когда-либо знала, — была мертва, стертая с лица земли выбросом энергии из ее собственного церилла. И она не могла даже слезинки пролить по ней.

— Ты никогда не заставишь меня замолчать, — сказала она ему, но это было впустую. — Ты не победишь меня. — Она бы сама смеялась над своей глупостью, если бы могла. Ее победили и заставили замолчать. И это сделал человек, спасший ей жизнь. Теперь она принадлежала ему. Полностью. Он был внутри, терзая ее тело и разум. И все, что она могла сделать, — это слушаться каждого его приказа, словно детская кукла.

Сартол спас ей жизнь и ее родной город. Он убил пришельцев, лишивших жизни ее родителей, и он сделал это, несмотря на то что его спутник, маг Ордена, пытался его остановить. Благодаря ему Таммен стала свободным магом, превращая в нечто положительное свою ненависть к Ордену и преодолевая отвращение, которое она чувствовала к себе, когда была еще просто магом. То, кем она стала сегодня, и все, что она сделала в своей жизни, могло быть приписано трем людям: Сартолу и родителям, чьи жизни он не смог уберечь.

В считаные минуты духу Магистра удалось разрушить все, во что она верила, все, что, как ей казалось, произошло той ночью в Вотерсбанде одиннадцать лет назад, все, что она думала о гибели своих родителей, об Ордене и пришельцах, о Волшебной Силе и больше всего — о себе. Она хотела уничтожить его. Она хотела кричать. Она готова была, не задумываясь ни на минуту, лишить себя жизни, лишь бы не становиться его помощником в завоевании Тобин-Сера.

Нодин с Хенриком стояли почти вплотную к ней и осторожно ее разглядывали. Ей хотелось крикнуть, чтобы предупредить их об опасности, хотелось сказать им, чтобы они бежали и дали всем знать, что Сартол возвращается. Но вместо этого она подняла руку в приветственном жесте.

— Как их зовут? — спросил Магистр.

Она попыталась скрыть свои мысли от него, и мгновение спустя она пребывала в агонии, так как огонь призрака стал жечь ее разум. Притом она знала, что на ее лице сияет улыбка.

— Не сопротивляйся мне. Это бесполезно и принесет тебе страшные страдания. — Словно в подтверждение своих слов он снова стал истязать ее, пока ей не захотелось выцарапать себе глаза, чтобы только избавиться от боли.

После этого все прекратилось.

— Нодин и Хенрик.

— Спасибо.

Она даже не знала, что сказала ему.

— Нодин, Хенрик, как приятно снова вас видеть.

— Таммен? — спросил Нодин, сузив глаза. — Это ты?

— В известном смысле, да.

— Что ты с ней сделал? — жестко спросил Хенрик. — Что случилось с ее ястребом?

— Он убил его! Так же, как он собирается убить вас! Бегите отсюда! За помощью!

Даже Сартол не слышал ее. Она стояла достаточно близко к Нодину и могла взять его за руку, но хотела, чтобы он находился за тысячу миль отсюда.

— Теперь мы с Сартолом объединились, — услышала она себя. Она постучала себя по виску. — Здесь его знания и мудрость, а его сущность вошла в мой церилл — видите, как он изменился?

Ей отчаянно захотелось узнать, что имеет в виду Сартол, и, словно читая ее мысли или, возможно, считая, что это еще один способ помучить ее, он позволил ей взглянуть на камень. Он все еще был голубым, практически не отличаясь от того, каким он был раньше. Но в самом центре его горела искорка желтого света, как свеча в голубоватой дымке. Ей захотелось закричать. Сначала Отба, а теперь еще и камень. Он действительно все у нее отнял.

— Что до ястреба, — продолжил Сартол, притворяясь ею, — то с ним все в порядке. Отба оставила меня. Хотя нас с Сартолом двое, пока мы связаны, у нас может быть только одна птица. Поэтому мы отпустили Отбу.