Феликс Крес - Громбелардская легенда

Два дня спустя в здание трибунала пришла весть об отсутствии князя в Громбе. И на этот раз это были не слухи.

Внешне первая наместница судьи вернулась к своим прежним занятиям. Внешне — ибо апатичное перекладывание документов с одного конца стола на другой не имело вовсе никакого смысла. Она все еще боялась оставаться одна, и Ленея постоянно ее сопровождала. Неизвестно, собственно, зачем, поскольку Верена не испытывала особого желания с кем-либо разговаривать; более того, порой она впадала в глубокую задумчивость и вообще не слышала, что ей говорили.

Именно такое состояние безнадежно глубокой задумчивости было нарушено внезапным появлением Армы.

Громбелардка, когда-то уверенная в себе, решительная и не слишком обращавшая внимание на разницу между ее положением и положением императорской дочери, с некоторого времени странно притихла, словно чувствуя, что сейчас ее поведение должно измениться. Она могла надменно вести себя с энергичной, держащейся с высоко поднятой головой наместницей, но не со все еще больной, многим ей обязанной женщиной. Тем более странным было ее поведение, когда, распахнув дверь, она быстро прошла несколько шагов и сказала:

— Он сбежал! Князь Рамез сбежал, его нет в Громбе. Ну?!

В этом коротком возгласе слышался некий необоснованный упрек, злость и требование объясниться. Наместница подняла голову и долго смотрела Арме прямо в глаза.

— Что значит — «ну»? — спросила она.

— Ты об этом знала, ваше высокоблагородие! Что он собирается покинуть Громб! — Блондинка не собиралась отступать.

— Если еще раз, — негромко проговорила наместница, — ты отзовешься о его высочестве в столь неуважительном тоне, я прикажу тебя высечь. Поняла?

Наступило короткое молчание.

— Поняла? — повторила Верена.

— Поняла… ваше высокоблагородие.

Наместница кивнула.

— Теперь говори.

— Сегодня утром, — начала Арма, с усилием проглотив выговор, — его высочество князь-представитель в очередной раз принял у себя горбатого старика, на которого ваше высокоблагородие велели обращать особое внимание. Они о чем-то разговаривали, не слишком долго. Горбун вскоре ушел. За ним продолжают следить, и мы будем знать, что он станет делать, так как ваше высокоблагородие того желали. Но сразу же после его ухода князь Рамез отправился в комендатуру гарнизона. Ему привели навьюченного коня, он взял проводника и уехал, не сказав куда. Я знаю, что он уже покинул город. Ваше высокоблагородие… — Громбелардка с трудом пыталась сдержать возвращающийся гнев. — Ваше высокоблагородие… ты знала, что князь намеревается… Да? Именно поэтому ты приказала стеречь городские ворота?

Верена спокойно выдержала ее взгляд.

— Это правда. Да, я знала.

— Тогда… почему?..

— Потому. — Спокойствие наместницы было воистину каменным. — Я не стану перед тобой отчитываться. И ни перед кем другим.

Арма сделала полшага вперед, потом снова отступила, словно выбирая удобную позицию для нападения.

— Ваше высокоблагородие, — зловеще прошептала она, — мы заключили договор.

— Какой договор?

— Я помогаю вашему высокоблагородию небескорыстно. Я сказала, что мне все равно, чем ты руководствуешься, госпожа, если это способствует наведению порядка в этом крае. Похоже…

— Откуда ты знаешь, что отъезд князя тому не способствует?

— Ваше высокоблагородие!

Верена пожала плечами.

— Ну хорошо, я нарушила договор. И что теперь?

— Теперь… — сказала громбелардка. — Теперь…

Она снова отступила на шаг и посмотрела на молчащую Жемчужину Дома.

— Теперь… — проговорила она в третий раз, — прикажи меня схватить, ваше высокоблагородие. Незамедлительно. Сделай это, ваше высокоблагородие, иначе в противном случае я покажу тебе, на что я действительно способна.

— Э, ни на что ты не способна, — пренебрежительно заявила наместница, апатия которой исчезла куда-то без следа. — Ни на что ты не способна, — повторила она. — Твои наемные убийцы надели намордники на предводителей бунта, который вот-вот должен был вспыхнуть. Да, я знаю парочку твоих секретов. Удивлена? Но, ваше благородие, играя со змеей, полезно надеть рукавицы! — язвительно заметила она. — Хочешь мне угрожать беспорядками? Что за глупость… Война на улицах Громба? Да пожалуйста!

Арма молчала.

— Посмотрим, — наконец прошептала она.

— Никаких беспорядков не будет. С тех пор как Армектанский легион патрулирует улицы, а продовольствие дотируется из моей личной казны, общий настрой значительно улучшился, — коротко сказала Верена. — Но… если бы он вдруг стал хуже? Если бы прекратились дотации и если бы, например, лучники ушли из города? И если бы распространились слухи, что они ушли насовсем? Что? Как ты думаешь?

Арма не сумела совладать с собственным лицом.

— Я… не понимаю. К чему ты клонишь, госпожа? Что ты мне хочешь сказать?

Наместница прикусила губу.

— Извини, — неожиданно сказала она. — Извини за начало этого разговора. Я преднамеренно спровоцировала тебя на угрозы, поскольку не была уверена, действительно ли ты держишь в своих руках подстрекателей бунта. Но ведь держишь? Говори смело, я и так уже знаю…

Громбелардка неуверенно кивнула.

— Ну так теперь я хочу услышать: если бы Армектанский легион покинул Громб, могли бы начаться беспорядки? Отвечай.

Арма поколебалась.

— Да…

Наместница покачала головой.

— И возможно, я тебя об этом попрошу. Нет, ни о чем не спрашивай! — Она подняла руку. — Не сейчас. Я жду одного визита. Думаю, сегодня, самое позднее — завтра. Можешь подождать?

Арма испытующе смотрела на нее.

— Иными словами… ты спрашиваешь, ваше высокоблагородие, готова ли я тебе слепо довериться?

Верена поморщилась.

— Что за наглость, — пробормотала она. — Нет, не спрашиваю. Из вежливости я придала своему распоряжению именно такую, а не другую форму. Но я не спрашиваю, ибо во всем Шерере есть, может быть, пять или шесть человек, которые могут согласиться или не согласиться с тем, что я решу. Так что я ни о чем не спрашиваю. Я приказываю и требую.

Блондинка долго молчала.

— Хорошо, ваше высокоблагородие.

Верена кивнула.

— Ну и прекрасно. Теперь вооружись терпением. Я пытаюсь быть терпеливой уже несколько дней. Попробуй и ты… Ага! Если тот горбун, за которым ты следишь, попытается покинуть город, не дай ему этого сделать.

— Да, госпожа.

Арма вышла, ничего не понимая.

Старый музыкант пришел лишь на следующий день вечером. Верена вызвала Арму и Норвина, провела с ними короткую беседу, после чего отослала обоих и распорядилась впустить гостя. Она еще раз поспешно окинула комнату взглядом, словно проверяя, все ли сделано так, как нужно.