Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]

«Возможно, я остолоп, но я ничего не понимаю», — подумал Харвей.

— Разве ты ничего не получила в замен? — спросил он. Для Деми было естественным считать, что та маленькая толика власти, которой с ним поделилась королева, сторицей оплачена его нежностью и заботой о ней. Его любовью, наконец.

— Взамен? — откровенная насмешка в голосе молодой женщины покоробила мужа. Взгляд Хельви стал холодным и колючим. — Мужчину я нашла бы себе где угодно. — с расстановкой сказала она. — Пока была королевой.

Дорога шла через скалы. Поднявшийся над морем ветер яростно трепал воду, так, что даже сверху, с тропы была заметна частая рябь. По небу быстро летели рваные клочья грязно-серых облаков, в дырах между которыми просвечивало бледно-голубое, по-весеннему нежное небо.

Море казалось темным, но пробивающиеся широкими косыми столбами солнечные лучи выхватывали то один, то другой кусочек бесконечной водяной чаши. Хельви любила бывать в пустынных местах, ей нравилось наблюдать молчаливую мощь природы, не оскверненную человеческим присутствием.

«Господи! Чуден мир твой». — вслух сказала она, улыбнувшись тишине и спокойствию своих мыслей. Уже давно королева не чувствовала в душе такого равновесия: словно две чаши весов были наполнены по края и встали, наконец, вровень друг с другом. Чаша ее долга перед короной и чаша ее измученного, усталого сердца. Сколько можно? Она всего лишь женщина и принимать решения не ее дело. Но и подчиняться — тоже не для нее.

«Почему нельзя быть свободным? Либо то, либо другое. А если я не хочу выбирать? Просто встать и уйти. Шагать между этих обломков, ни о чем не думая, ни о чем не жалея. Все выше и выше. Туда, откуда бьет солнце. Если б можно было отказаться от долга… отказаться от сердца…»

Начался апрель, и здесь на побережье приход весны казался заметнее, чем в глубине страны. Теплый ветер дул со стороны Фаррада, через море. Хельви вспоминала, как провела в этих местах пять лет изгнания, после смерти отца. Она полюбила крошечное герцогство Грот, его крикливый прибрежный народец, но больше всего степь и скалы, сожженные солнцем кривые деревца терна, священные рощи золотых сосен на взгорьях, древние руины — немые свидетели других эпох.

Влажный порыв ветра раздул шелковый, подбитый песцом капюшон. «Уже апрель», — со вздохом прошептала королева. Ровно год назад в такую же оттепель она приняла решение круто изменить свою судьбу и привезти из Плаймара лорда Деми… Теперь в конце месяца Хельви предстояло родить наследника. «Надеюсь, большего от меня никто не потребует!»

Каменистая тропа между белых кручей вывела ее к вершине небольшого мелового холма, на котором несколько вертикально стоящих глыб образовывали стены, а кое-как сваленные на них вязанки сухих веток крышу убогого жилища. Пенка шел ровно, словно понимая всю ответственность своей миссии — доставить королеву до места в целости и сохранности. Небольшой отряд охраны Хельви оставила в миле отсюда, внизу в деревеньке Дюкасс. Она собиралась поговорить с отшельником наедине.

Вдруг конь заартачился и задергал головой. Из-за угла жилища вышел большой, облезлый по весне волк и зарычал, оскалив желтоватые клыки.

— Ну куда же ты, Фенрир? — раздался за камнями ровный укоризненный голос, от которого королева едва не потеряла равновесие. — Куда ты побежал? У нас гости? Прими гостей как подобает.

Волк перестал скалиться и нехотя завилял хвостом.

— Не бойтесь его, Ваше Величество. — из-за серых камней навстречу всаднице вышел человек в грубой дерюжной хламиде, подпоясанной широким кожаным ремнем с давно стершимся золотым теснением.

Этот пояс — явный знак рыцарства — был первым, что бросилось в глаза молодой женщине. Но и остальные черты святого старца удивили ее не меньше. Он был высок и очень хорошо сложен, но чрезвычайно худ. Годы, проведенные без тренировок, не ослабили крепость его мышц, и, оглянувшись вокруг, Хельви поняла почему. У стены стояла ровная поленица сосновых дров.

— У вас фигура воина, а не отшельника, отец мой. — произнесла Хельви, внимательно разглядывая длинные, некогда рыжевото-русые, а теперь поседевшие волосы. Вместе с не слишком заботливо расчесанной бородой они скрывали половину лица и старили его.

«На самом деле ему около сорока», — с изумлением подумала королева, готовившаяся встретить в этих местах замшелого старца.

— Так и есть. — улыбнулся отшельник, протягивая гостье руку, чтоб помочь ей слезть с седла. — Когда-то я был воином Божьим. Во всяком случае нам так говорили, — он вздохнул, — что мы воины Божьи.

Сердце Хельви забилось так сильно, что она едва удержала дрожь в пальцах, которые положила на большие, огрубевшие от тяжелой работы ладони хозяина здешних мест. Она не испытала неприятного ощущения от того, что человек, живущий фактически на улице, подошел к ней так близко. От него пахло костром, разводимым на воздухе — один из любимых запахов королевы со времен походов и ночевок в лесу — свежей хвоей и солнцем.

Королева долго, не отрываясь, смотрела на его руки — сильные, кряжистые, с красной потрескавшейся кожей. «Нет, нет, не может быть», — сказала она себе и осторожно сползла на землю.

— Отец мой, как вы видите, где я? — с изумлением спросила молодая женщина.

Его выцветшие голубые глаза с остановившимися зрачками глядели мимо нее, куда-то так далеко, что Хельви не могла себе даже вообразить. Отшельник явно был слеп и в тоже время совершенно точно знал, где находится его гостья, чтоб вовремя поддержать королеву под локоть. «Боже…» — Хельви прижала ладони к щекам.

— Как вы узнали, что я королева?

— Не слишком ли много вопросов? — усмехнулся он. И от этой мягкой, чуть высокомерной улыбки женщине защемило душу.

— Господь лишил меня простого человеческого зрения, — пояснил отшельник, — в наказание за то, что я был так слеп. Но, — он снова улыбнулся, — зато теперь я вижу гораздо больше… Осторожно! — хозяин подхватил споткнувшуюся о камень Хельви. — Осторожнее, Ваше Величество, вам теперь нельзя думать только о себе. Мать не имеет права быть такой эгоистичной!

«Неужели он и это знает?» — поразилась Хельви.

— Отец мой, все и дело-то в том, что я никогда не хотела быть матерью. — призналась она. «Что это меня вдруг понесло? — рассердилась на себя королева. — Откуда такая откровенность?»

— Тише. — отшельник приложил палец к ее губам. — «Не оскорбляй провидение словами лишенными смысла».

— Книга Неемии. — машинально отозвалась женщина.

— Книга Иова. — мягко поправил ее старец — Ваше величество совсем забросило Писание. У Вашего величества ни на что нет времени. Даже на себя.

Хельви в ужасе схватилась за свою растрепавшуюся во время верховой езды прическу.