Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]

— Можно облить его. — предложил второй, тот что был пониже и поживее. — Позвольте, мадам.

Этгива успела отскочить, когда вода рывком была просто выброшена из ведра на узника. Харвей едва не захлебнулся от неожиданного ощущения. Он вскочил на соломе и уставился перед собой широко раскрытыми невидящими глазами.

— Кто здесь?

— Твой кошмар. — сухо расхохоталась старуха. Ее жесткие, словно костяные, пальцы вцепились ему в подбородок и с силой тряхнули голову Деми. — Ну? Узнаешь меня?

— Ваше Величество? — только и мог произнести он. — Что вы тут делаете?

— Совершаю вечерний моцион. — хмыкнула королева. — Я пришла к тебе.

Харвей помотал головой, чтоб избавиться от остатков сна, терзавшего его в лихорадке.

— Что вам от меня надо? — через силу выговорил он, глядя в восковое лицо гостьи.

— Мы решили тебя женить, мальчик.

Деми показалось, что и ведро воды, и Этгива — продолжение его кошмара — не более того.

— Женить? — машинально повторил лорд. — Вы бредите, мадам?

— Ничуть. — возразила женщина. — У тебя ведь есть невеста. Вы с нею обручены. Ну вспоминай! Вспоминай!

— Я не понимаю вас, мадам. — оборвал ее узник. — О ком вы говорите?

— О королеве Гранара Хельви Рэдрикон. Она скоро приедет сюда.

— Куда? В тюрьму?

— Я рада, что ты не теряешь чувство юмора. — кивнула Этгива. — К делу. Я говорю о ее приезде в Плаймар и о том, что мы сделаем тебя королем Гранара.

В камере повисла долгая тишина. Наконец, узник не вполне уверенно осведомился:

— Неужели положение столь серьезно?

— Ты догадлив. — подтвердила старуха. — Скажу только, что король Фомариона Арвен Львиный Зев сделал этой гранарской сучке предложение, и ты — прекрасный способ помешать воссоединению врагов Беота. Так что давай договоримся.

Харвей по привычке попытался поднять правую бровь, но она была рассечена, и молодой лорд только поморщился.

— Это выгодная сделка. — Этгива похлопала его палкой по плечу. — Я скажу тебе, что ты должен делать, ты дашь согласие и можешь убираться отсюда. Надеюсь, ты хочешь домой?

Лорд Деми молчал дольше, чем она ожидала.

— А если я не соглашусь? — наконец, произнес он, глядя своей гостье в глаза.

Королева выдержала этот тяжелый взгляд.

— Умный мальчик. — прошептала старуха. — Ты обо всем догадался, правда?

Герцог коротко кивнул.

— Вы хотите посадить меня на трон в Гранаре, а потом выворачивать наизнанку, как вам здесь захочется. — он усмехнулся. — Вы думаете, у меня не богатый выбор: положить голову на эшафот за преступления, которых я не совершал, или надеть на нее корону за заслуги, которых у меня нет, — молодой лорд криво улыбнулся, — Я вырос далеко от Гранара, почти не знаю страны, ничего к ней не чувствую… Говорят, там люди лучше. Не думаю. Люди везде — дерьмо. Но даже они не заслуживают такого короля, которого соседи смогут выкручивать, как прачка мокрое белье.

Этгива пожала плечами.

— У тебя нет выхода. Если тебя не увезут отсюда прямо сейчас, ты не жилец.

— Выход есть всегда. — спокойно возразил Харвей. — После всего, что вы со мной сделали, я предпочитаю сдохнуть здесь. От лихорадки или на дыбе — все равно.

— Ты дурак. — сухо сказала старуха. — И ты забываешь одну деталь, — она помедлила, — у тебя есть сын. От первого, как теперь выясняется, незаконного, брака. Сколько ему? Пять? Семь?

Харвей задохнулся.

— Вы не посмеете.

— Посмеем. Тебе ли этого не знать? — деловито отозвалась вдовствующая королева. — Хочешь увидеть его на дыбе вместо себя? Отвечай! — она подняла палкой подбородок герцога. — Я заставлю тебя делать то, что мне надо. Не доставляй ему новую боль. Ведь он и так потерял мать. Зачем ребенку становиться круглым сиротой? К тому же нищим. Ведь твои владения конфискуют, как имущество государственного преступника.

Деми подавленно молчал. Даже Дагмар не прибегал к этому доводу. Впрочем, до времени. «Будьте вы прокляты!»

— Будьте вы прокляты. — прошептал герцог, сжимая кулаки.

— Не смеши меня, мальчик. Ты в цепях и не можешь причинить мне зла. — бросила старуха. — Так что соглашайся, пока не поздно.

Лорд сокрушенно опустил голову.

— Но почему вы думаете, что королева Хельви вообще согласится на подобный брак? — с плохо скрываемой надежной спросил он. — Неужели Арвен не предпочтительная партия?

— Ты постараешься внушить ей обратное. — усмехнулась Этгива. — Раньше ты хорошо умел убеждать женщин.

— А теперь разучился. — скрипнул зубами Харвей. Он откинул с колен дерюжное покрывало, обнажив перед старой королевой свои распухшие искалеченные ноги. — Боюсь, мадам, я больше не буду ни танцевать, ни ездить верхом. А без этого какой флирт?

— Будешь. — устало констатировала гостья. — Дагмар сказал: всерьез тебя не трогали. Ты нужен был для процесса, а на процесс не выводят калек.

Деми не поверил своим ушам. Что же тогда называется «всерьез»? Если это для них игрушки.

Королева встала.

— Я покидаю тебя, мальчик. Скоро за тобой придут. На досуге поразмысли над моими словами. Бывает гораздо хуже.

Дверь за ней закрылась с тяжелым скрипом. Догоревший в углу факел погас. Погребная сырость пронизывала тело сидевшего на полу лорда Деми. В мокрой рубашке на дне этой каменной могилы было далеко не весело, но сейчас Харвей молился, чтобы холод и сырость закончили дело, начатое в застенке, раньше, чем за ним придут посыльные короля. Молился бы… если б мог. Но за два месяца, проведенные здесь, он странным образом разуверился в помощи Бога. И даже протянутую с небес руку, единственный шанс на спасение — брак с королевой Гранара — воспринимал как насмешку, как новое звено в длинной цепи издевательств, приковавшей его к негодяю Дагмару и старой карге Этгиве.

Лето в Плаймаре, как и на всей Великой Сальвской равнине выдалось жаркое. Стоял душный июнь с частыми грозами и обильными ночными ливнями, которые, против ожидания, не приносили свежести, а лишь заставляли распаренную землю дышать еще тяжелее.

Королевский дворец Дагмаркулл находился на островах посередине реки и утопал в зелени парков, террасами спускавшихся к самой воде. Это большое подковообразное здание окружали ожерелье искусственных прудов, маленькие цветники, затерянные на насыпных холмиках и спрятанные в тени вековых деревьев охотничьи павильоны, оранжереи, беседки, горбатые мостики. Поистине, владыка Беота жил в царской роскоши, о которой Хельви могла только мечтать.

Дело было не только в богатстве, хотя сытая спокойная жизнь беотийцев обнаруживала себя на каждом шагу и уже начала раздражать гранарских воинов, сопровождавших в столицу врага свою королеву. Дело было в особенном — не сальвском — удобстве, с которым соседи умели обустраивать свои дома. Чай и горячие булочки всегда подавались в пять, а чистые полотенца и теплая вода в любую минуту оказывались под рукой. Гранарцам такое положение вещей казалось особенно обидным, потому что эти же самые улыбающиеся приветливые беотийцы за последние десять лет войн и столкновений разнесли им полстраны. А у самих, оказывается, в тылу текла мирная, благополучная жизнь, строились дома, игрались свадьбы… Гранар-то полыхал из края в край. Если б одни беотийцы! Фаррад с юга, морские набеги северных варваров, вечно всем недовольные горцы, удержать которых от резни также трудно, как горячую сковородку в голой руке. Правду старики говорят: в Гранаре рождаются, чтобы умереть с мечом.