Константин Соргунов - Корпорация цветов

— Жива? — кратко спросил незнакомец, удостоверившись, что мне больше не грозит падение в реку. — Тогда я пошел.

— Погодите, — прошелестела я, удивляясь собственному голосу. — Я хотела сказать… поблагодарить.

— Это излишне, — усмехнулся человек и быстрым шагом направился вверх по лестнице. Я не стала его догонять, да и сил у меня на это не было. Я осталась сидеть на камне, мокрая до нитки, окоченевшая и с кровоточащей раной на ноге. Мало помалу до меня стала доходить необходимость встать и сделать что-то, чтобы не истечь кровью прямо здесь, на ступенях. Но мною овладело такое безразличие ко всему происходящему, что больше всего хотелось закрыть глаза и расслабиться. Только невероятным усилием воли я заставила себя встать, снять толстовку и замотать ею раненую ногу, завязав крест накрест длинные рукава. Сразу скажу, толстовку было жаль, в основном из-за черного капюшона, который я носила, практически не снимая. Почему-то наши лишенные волос головы раздражают людей ещё больше, чем колени, сгибающиеся в обратную сторону. Интересно, почему?

Перевязав ногу, я почувствовала себя совершенно вымотанной, но по крайней мере теперь мне не угрожала смерть от потери крови. Я встала на ноги, покачнулась, едва снова не упав в воду, и с трудом побрела вперёд. Смутно я понимала, что мне необходимо добраться до отеля, а там ждать до утра, потому как несмотря на всю политкорректность, скорая помощь для дрэев ещё не была создана. Впрочем, возможно я грешу на власти и всё дело в том, что во всём городе не найти и сотни врачей, которые хоть что-нибудь понимали в нашей анатомии. Известно, что основные органы вроде желудка, сердца и печени у нас примерно схожи, но вот в хитросплетении нашей кровеносной системы и, главное, механических составляющих не под силу разобраться даже самому опытному доктору. В спешном порядке были созданы специальные комиссии, занимающиеся подготовкой кадров, необходимых для нашего здравоохранения. Они выпускали несколько тысяч специалистов в год, но действительно хороших врачей было в десятки раз меньше, потому как для того, чтобы лечить дрэев, надо обладать не только обширными знаниями, но и порядочной интуицией. Я не уверена, так ли это на самом деле, но говорят, что из десяти дрэев не найдется и двух с идентичным расположением всех внутренних органов. Порой отклонения достигают того, что сердца, которое находится у нас четко посередине груди, может находиться в районе левого плеча. Не знаю, с чем конкретно это связано, но приятного в этом мало. Лекарства, которые кому-то могут действительно помочь, у другого вызывают необратимые изменения. Так меня однажды едва не отправил на тот свет обычный препарат от кашля. Он остановил моё дыхание на несколько минут. Я думала, что умерла, и когда спустя какое-то время воздух снова наполнил мои лёгкие, я решила, что вот он, мой ад. Жаркий и обжигающий, заставляющий корчиться на постели от боли. После долгого размышления я пришла к выводу, что ада не существует, потому как мы уже живём в аду. Грустный, конечно, вывод, но уж что поделать.

Примерно с такими мыслями я, наконец, одолела лестницу и остановилась немного передохнуть. Я понятия не имела, с какой стороны реки нахожусь, и надеялась только, что мне не придётся переходить по мосту. Несмотря на то, что и на нужной стороне Фонтанки идти до отеля мне придётся порядочно, перспектива преодолеть Ломоносовский мост приводила в ужас. Я как могла выпрямила спину и огляделась. На моё счастье, мост был в стороне, и до гостиницы, судя по всему, надо было пройти всего ничего. Приободрившись, я перешла через дорогу, несколько минут отдыхала, опершись о стену дома. Потом глубоко вздохнула и сказала себе, что надо собраться с силами для последнего рывка.

Я свернула в переулок и медленно, по стеночке, побрела к гостинице. Впереди послышался какой-то шум, я вздрогнула, но не остановилась и отправилась дальше. Терять мне было уже нечего. Войдя во двор, я оказалась посреди шумной компании из дрэев и людей. Большинство из них было одето в мотоциклетные проклепанные куртки, кожаные штаны или джинсы и высокие ботинки армейского типа. Женщин среди них было четверо, в том числе одна дрэйка. Все ярко накрашенные и с нагловатым выражением лица, у дрэйки ко всему прочему ноги были затянуты в сетчатые колготки. В другой день я бы обратила на это больше внимания, но мне было так плохо, что я даже не задумалась о том, что люди и дрэи в одной компании это, мягко сказать, странно.

Я не задалась этим вопросом, не стала раздумывать над тем, что делает здесь эта разношерстная команда. У меня сработал рефлекс — при виде скопления народа немедленно постараться скрыться с глаз. Единственное место, где я бы почувствовала себя в безопасности, была гостиница, но именно перед её входом и собралась самая большая группа молодых людей. Рядом стояло два мотоцикла, на одном из них был навален целый ворох одежды. Всюду валялись пивные бутылки, и когда только успели, учитывая, что со времени моего отсутствия прошло не более получаса.

Какое-то время я простояла в тёмном углу, не зная как поступить, потом набралась храбрости и направилась прямиком ко входу в гостиницу. Меня никто не остановил, не обратился ко мне с гневной речью, казалось, к моему появлению здесь отнеслись как к чему-то само собой разумеющемуся. Не успела я ещё подняться на крыльцо, как дверь гостиницы широко распахнулась, и оттуда заструился яркий желтый свет. Это меня сильно насторожило, насколько я помнила, там в холле горели люминесцентные лампы, дающие ровный белый свет, в котором не было никаких желтых оттенков. Потом на крыльцо вывалился (иного слова и не подберешь) дюжий толстяк в мешковатых штанах и засаленной майке. У него была окладистая рыжая борода, волнами ниспадающая на его обширный живот. В руке толстяк держал кружку пива.

— Ну что, детвора, гуляем? — раскатисто пробасил он. Несмотря на то, что выглядел он довольно солидно, ему было никак не больше сорока лет, а потому его обращение к компании с разбросом возрастов от двадцати до пятидесяти лет меня немного удивило.

— Гуляем, дядя Филя! — нарочно писклявым голосом обратился к нему мужчина, сидящий на корточках рядом с мотоциклом. Он был тоже бородат и выглядел куда как более представительно. По крайней мере, одежда его была вполне себе опрятной и чистой.

Дядя Филя добродушно кивнул и вразвалочку сошел по ступенькам. При ходьбе живот его колыхался и вздыбливалась майка по бокам. Не знаю почему, но именно его выпуклый живот вызвал у меня положительные эмоции и почти изгнал страх. Мне стало казаться, что от этого человека просто не может исходить опасность. Когда толстяк поравнялся с сидящим у мотоцикла парнем, я сделала, что называется, морду кирпичом и как могла быстро взобралась на крыльцо. К моему удивлению, никто не сделал ни единой попытки меня остановить. Не могу сказать, чтобы меня не замечали, я поймала на себе несколько равнодушных взглядов, но никто не сказал мне ни слова и ни одним движением не дал понять, что я тут ни к месту. Я открыла дверь и вошла в гостиничный холл.