Константин Соргунов - Корпорация цветов

— Никогда не говори этого, — строго перебил старик и в его вкрадчивом голосе появились холодные нотки. — Никогда не говори заранее, что чего-то не можешь. Сначала попробуй и пусть даже у тебя ничего не выйдет, но зато ты будешь знать, что сделал всё что мог. Ты меня понял?

Вирго кивнул, доверчиво опустив голову на плечо старика. С Градэ ему было необычайно уютно и легко. Впервые взрослый общался с ним как с равным, безо всякого снисхождения объясняя что-то непонятное. Старик нравился мальчику, хотя Кратц никогда не высказывал вслух своей симпатии. Ему просто было хорошо.

— Гляди-ка, — сказал Градэ, доставая из кармана небольшой туго набитый полотняный мешочек. Он высыпал его содержимое прямо на землю и посмотрел на Вирго. — Знаешь, что это?

— Конечно, — с некоторой долей удивления ответил Кратц. — Это триеллины. Неразлучники.

— Да-да, — лукаво кивнул старик, — и все так думают. Но мы-то с тобой знаем, что это не просто путеводные камни, верно?

Вирго нахмурился и долго не отвечал, сосредоточенно глядя на груду округлых камешков. Он облизал губы чуть красноватым языком и неуверенно проговорил:

— Я думаю, что они больше чем… чем камни. Они всё помнят и они, они… О, господи, я не знаю. Просто я думаю, что иногда некоторые из них меня понимают. Я не знаю как, но мне кажется, что они умеют слушать.

— Верно, — улыбнулся Градэ. Кожа на его щеках собралась в глубокие складки, на плохо выбритом подбородке появилась ямочка. — А знаешь почему они умеют слушать, паренёк?

— Нет.

— Тогда смотри.

Старик взял камешек с несколькими серебристыми прожилками и ловко провернул его между пальцами. Раздался лёгкий хруст, триеллин треснул и вдруг развернулся в маленькое золотое крылышко, которое старик аккуратно ухватил двумя заскорузлыми пальцами.

— Арли-цеи, — произнёс Градэ, почти прорычав первую часть слова и смягчив вторую. Казалось, слово вырвалось из его рта быстро и разительно, как стрела, пущенная из лука. Вирго вздрогнул и поёжился.

— Что это?

— Дай-ка руку.

Кратц опасливо протянул вперёд левую руку ладонью вниз. Градэ нетерпеливо схватил его за запястье и положил почти невесомое крылышко сверху. В тот же миг сильная, почти непереносимая боль пронзила руку мальчика, заставив истошно закричать. Крыло прожгло тонкую кожу и принялось методично высверливаться всё глубже и глубже. Несколько мучительно долгих мгновений старик крепко держал извивающегося Кратца, потом быстро провёл по его руке ещё одним триеллином и вытянул крылышко обратно. Снова раздался знакомый щелчок, и арли-цеи сложилось в маленький круглый камешек. На руке перепуганного Вирго не осталось и следа.

— Такая вот механика, братец, — усмехнулся старик. — Ну, ну, не реви, всё уже кончилось.

Градэ похлопал себя по карманам, извлёк носовой платок сомнительной чистоты и неумело вытер слёзы с лица Кратца.

— Не реви, говорю тебе. Больше не будет больно.

— Зачем вы это так, господин Аннади? — всхлипнул Вирго. — Что вы со мной сделали?

— Это живое золото, мой мальчик, — задумчиво протянул старик. — А золото, каким бы оно ни было, жаждет крови. Арли-цеи не жестоки, они просто чувствуют горячую кровь и желают соединиться с ней. Не пить из открытой раны, а впитаться под кожу, прижаться к пульсирующим венам. Такова их природа. Ты знаешь что-нибудь о природе вещей?

Кратц помотал головой, на всякий случай пряча руки за спину. Градэ кивнул:

— Так я и думал. Видишь ли, голубчик, многие вещи мы постигаем, только вступая в своеобразные отношения с обществом. Мы говорим "небо синее" и прекрасно понимаем друг друга, потому что когда-то очень давно заключили договор, — называть бесконечную глубину над головой небом, а цвет, в полной мере отражающий его тон, синим. Но разве ты можешь поручиться, что я вижу небо такого же синего цвета, как и ты? Быть может для меня "синий" это ярко-малиновый, но ты не можешь видеть моими глазами и потому просто принимаешь на веру то, что наше общее небо действительно синее. Ты понимаешь меня?

— Отчасти, — сказал Вирго, пытаясь осмыслить услышанное.

— Так я и думал, — махнул рукой старик. — Ну что ж, попробую объяснить проще. Есть вещи, которые мы постигаем самостоятельно, при помощи взаимоотношений, как между собой, так и между вещью. Но есть и вещи, вернее, характер вещей, который не требует от нас постижения. Эти вещи поступают согласно своим внутренним установкам, и что бы ты не делал, ты не сумеешь повлиять на них. Под вещами я, конечно же, имею ввиду не только куски дерева или металла. Вещь в моём понимании это любая часть материального мира, ничтожно малая или, напротив, грандиозная. Мы с тобой тоже вещи, потому что мы неразделимы с материальной реальностью, а наша жизнь это тоже в какой-то мере договор. Я приведу тебе ещё один пример, который ты обязательно должен понять. Сейчас ты милый маленький мальчик, который выглядит почти точь-в-точь, как и я в детстве. Но пройдет каких-нибудь пять-десять лет, и ты обзаведешься экзоскелетом и мерзким, как у всех дрэев характером. Сейчас ты можешь давать себе сколько угодно обещаний, говорить, что с тобой этого не случится, однако внутренний счетчик уже запущен и тебе никуда от этого не уйти. Потому что это в твоей природе, в твоей сущности. Как и в природе триеллинов стремиться друг к другу и к своему хозяину. А сущность арли-цеи в том, что они стремятся слиться с живой кровью, исходящей от живого и горячего сердца. Это их суть и, если хочешь, их предназначение. Говорят, что арли-цеи это перья вымерших золотых птиц, которые напрямую соединялись с их кровеносной системой. Когда перья переполнялись старой кровью, птица сбрасывала их и арли-цеи падали с высоты прямиком в лес. Сейчас этот лес называют мавкиным лесом, потому что каждое дерево там живое и мыслящее существо. С тех пор, как река напитала их корни… впрочем, об этом я расскажу тебе в следующий раз. А пока просто не реви по пустякам. Ты славный паренёк и мне не хочется, чтобы ты вёл себя как капризная девчонка. Больше не будешь плакать?

Слёзы у Вирго давно высохли и он только пожал плечами. Кратц понимал далеко не всё, что говорил ему странный старик, но из разговора с Градэ вынес главное — ничего нельзя изменить. Эта мысль настолько его ужаснула, что Вирго решил доказать всем, и в первую очередь самому себе, что судьба каждого живого существа только в его руках. Конечно, оформить эту мысль Кратц сумел не сразу, но зачатки её запали ему глубоко в душу и уже потом, много позже он часто размышлял о том, что именно этот разговор с Градэ привёл его к тому, что случилось дальше.

Его отношения со стариком становились всё теснее. Для мальчика, который рос без родительской любви, даже без представления о том, что такое семья и дом, словоохотливый и терпеливый старик стал настоящим спасением. В долгих разговорах с ним Вирго, что называется, отводил душу, получал столь необходимые ему ответы и строгие, но всегда справедливые внушения. Часто поздно вечером, когда все другие дети уже засыпали, Кратц неслышно пробирался к дому Градэ и тихо стучал в его окошко. Старик по своему обыкновению встречал его строгой отповедью, но быстро охладевал и поил мальчика травяным чаем. А потом он рассказывал мальчику чудеснейшие из историй, с видимым удовольствием слушал его сказки и всегда находил полезный совет.