Мэрион Брэдли - Лесная обитель

– Ты тоже иди поужинай, – приказала Эйлан. – Сенара побудет со мной до твоего возвращения.

Девушка с кремнем и огнивом в руках медленно двигалась по комнате, зажигая глиняные светильники; даже здесь, в Лесной обители, это были светильники римской работы. У последней лампы Сенара остановилась, глядя на трепещущий огонек, и Эйлан спросила:

– Что случилось, дитя мое? Тебе нездоровится?

– О, Эйлан! – прерывисто всхлипнула Сенара. Эйлан села на одну из скамеек, стоявших в комнате.

– Иди сюда, дитя мое, – ласково позвала она девушку. Сенара послушно приблизилась; лицо ее было залито слезами. – Почему ты плачешь, любовь моя? Ты ведь знаешь, что можешь без опаски поделиться со мной своими горестями.

На щеках у Сенары блестели яркие капли.

– Ты так добра ко мне, ты всегда хорошо относилась ко мне… а я не заслуживаю этого, – проговорила она, беспомощно захлебываясь от рыданий, и упала к ногам Верховной Жрицы.

– Ну, будет, родная моя, – успокаивала ее Эйлан, – не надо плакать. Я не вынесу твоих слез. Что бы с тобой ни произошло, я уверена, это не так уж страшно. – Иди, сядь рядом со мной.

Рыдания Сенары немного утихли, но вместо того, чтобы сесть на скамью, она принялась беспокойно вышагивать по комнате. Наконец, давясь слезами, девушка все-таки заговорила:

– Не знаю, как и сказать тебе об этом. Эйлан вдруг догадалась, что мучает Сенару.

– Ты пришла сказать мне, – промолвила она, – что не хочешь давать обет жрицы Лесной обители.

Сенара повернулась к ней лицом; яркие слезинки, отражая огоньки светильника, все еще поблескивали у нее на щеках.

– Да, – прошептала она, – но это еще не все, и не самое главное. – Эйлан видела, как трудно девушке говорить. – Мне вообще нельзя здесь находиться, я не заслуживаю этого. Ты вышвырнула бы меня отсюда, если бы знала…

«Это ты-то не заслуживаешь! – подумала Эйлан. – О, если бы только ты знала!» А вслух повторила то, что когда-то сказала ей Кейлин:

– Возможно, в глазах Великой Богини ни одна из нас не является воистину достойной служить Ей. Так что вытри слезы, дорогая моя, и расскажи, что тебя тревожит.

Слова Эйлан подействовали на девушку успокаивающе, но она по-прежнему не смела встретиться взглядом с Верховной Жрицей. Эйлан вспомнила, как сама она много лет тому назад тоже вот так стояла перед Лианнон. Но ясно, что эта девочка не могла совершить ничего постыдного. Сенара много общается с христианами, а они еще более ярые сторонники целомудренного образа жизни, чем женщины Вернеметона.

– Я… я встретила мужчину… и он хочет, чтобы я уехала с ним, – набравшись смелости, выпалила она наконец.

Эйлан обняла девушку.

– Ох, бедное дитя, – прошептала она. – Ведь ты свободна и можешь в любое время покинуть нас и выйти замуж, если пожелаешь. Ты ведь была совсем крошкой, когда поселилась у нас. Никто никогда и не говорил, что ты должна стать жрицей. Просто ты очень давно живешь здесь, и многие забыли, как ты к нам попала. Расскажи мне все. Где ты познакомилась с этим мужчиной? Кто он? Я не намерена чинить препятствия, если ты хочешь выйти замуж, но я люблю тебя, как родную дочь, и поэтому должна знать, что ты выбрала достойного человека.

Сенара изумленно смотрела на Верховную Жрицу, едва ли сознавая, что Эйлан не только не рассердилась, но даже готова предоставить ей свободу.

– Я встретила его в хижине отца Петроса. Он – римлянин, друг моего дяди Валерия…

Она внезапно замолчала, услышав на улице мужской голос.

– Сенара? – переспросила за дверью одна из недавно прибывших в обитель послушниц. – Думаю, она там.

«Придется напомнить этой девочке о наших правилах, – отметила про себя Эйлан. – Нельзя так просто впускать посетителей, тем более мужчин». Сенара, вспомнив, что в отсутствие Хау она обязана охранять Верховную Жрицу, быстро заняла место стража у двери. Какой-то мужчина переступил порог комнаты, и, как только он прикрыл за собой дверь, Эйлан увидела, что лицо Сенары стало мертвенно-бледным, потом запылало.

– Это он… – запинаясь, произнесла она. – Он пришел за мной…

Девушка отступила в сторону, и обманчиво мерцающие огоньки ламп осветили лицо гостя.

– Гай… – едва слышно выдохнула Эйлан. Не может быть. Это наверняка какое-то кошмарное видение больного воображения. Она зажмурилась, но, когда открыла глаза, мужчина по-прежнему стоял у двери, остолбенело переводя взгляд с нее на Сенару.

Девушка сделала шаг ему навстречу.

– Гай! – воскликнула она – Я не ждала тебя так скоро! Ты уже говорил с дядей? Он дал согласие на наш брак?

Гай дико озирался по сторонам.

– Глупая, что ты здесь делаешь?

Эйлан казалось, что пламя светильников запылало у нее в груди. Она медленно поднялась со скамьи.

– Что ты здесь делаешь? – Она повернулась к Сенаре. – Так значит, Гай Мацеллий Север и есть тот человек, которого ты любишь?

– Да. А что в этом плохого? – растерялась Сенара. Эйлан вновь перевела взгляд на Гая.

– Ты сам объяснишь ей, что в этом плохого, – отчеканила она резким тоном. – Расскажи ей всю правду – если ты еще на это способен.

– Накую правду? – срывающимся голосом воскликнула Сенара. – Я знаю, что он женат на римлянке, которая отказалась исполнять свои супружеские обязанности. Разумеется, прежде чем жениться на мне, он разведется с ней…

– Конечно, разведется, – промолвила Эйлан пугающе спокойным тоном. – Значит, Гай, ей известно о том, что ты бросаешь своих маленьких дочек. А о нашем с тобой сыне она тоже знает?

– О вашем сыне? – Сенара в ужасе смотрела то на Гая, то на Эйлан. – Скажи, что это неправда, – с мольбой в голосе обратилась она к римлянину, едва выдавливая из себя слова.

– Ты ничего не понимаешь, – пробормотал Гай.

– Не понимаю, – задыхаясь, повторила Сенара. – Я хотела спасти тебя, а ты чуть не погубил меня! Какая же я дура!

Сенара повернулась к нему спиной. В это время дверь с шумом распахнулась, и в комнату протиснулась массивная фигура Хау с поднятой дубинкой в руках. Однако он понес суровое наказание за то, что убил Синрика, и теперь опасался повторить ошибку.

– Госпожа, – невнятно проговорил страж, – мне сказали, что сюда вошел мужчина. Я слышал крики. Что прикажешь делать?

Эйлан взглянула на Гая. Со стороны его присутствие здесь могло бы показаться смешным и нелепым, если бы опасность не была столь реальной. Но, наверное, для гордого римлянина попасть в глупую ситуацию – постыднейшее из наказаний. После долгого размышления Эйлан вскинула руку, приказывая Хау оставаться на месте.

– Уходи, – яростно произнесла она, обращаясь к Гаю. – Убирайся, или он вышибет тебе мозги. – И, повернувшись к Сенаре, добавила: – Иди с ним, если хочешь, но пока еще в моей власти защитить тебя.