Мэрион Брэдли - Лесная обитель

– В старину существовал союз девяти Верховных Жриц. Каждая из них брала под свое покровительство одну из областей Британии. Верховные Жрицы помогали царицам управлять племенами, поддерживали их советом и своей властью.

У Эйлан слипались глаза, и, чтобы не уснуть, она прислонилась к стволу могучего дуба, как бы желая впитать в себя его силу.

– Но сами они царицами не были? – спросила Дида.

– Их официальное положение не было столь высоким, хотя многие из них были женщинами царского рода. И они освящали власть царей. Через посредство жрицы Великая Богиня благословляла царя, наделяя его могуществом, которое тот, в свою очередь, передавал царице.

– Они не были девственницами, – недовольно заметила Миллин. От этих слов Эйлан окончательно проснулась, ясно вспомнив то, что сказал ей Мерлин. Значит, она благословила Гая от имени Великой Богини? Каково же тогда его предназначение?

– Жрицам дозволялось иметь близость с мужчиной, если того требовало служение Владычице, – бесстрастно объяснила Кейлин. – Но они не выходили замуж и детей рожали лишь в том случае, если без них нельзя было продолжить царский род. Однако они сохраняли свою независимость.

– Мы, жрицы Лесной обители, тоже не имеем мужей, но мы отнюдь не свободны, – хмурясь проговорила Дида. – Хотя Жрица Оракула и называет свою преемницу, ее выбор должен быть одобрен Советом друидов.

– Почему теперь все иначе? – спросила Эйлан. В ее голосе слышалась живая заинтересованность. – Из-за того, что произошло на острове Мона?

– Друиды говорят, что затворничество предохраняет нас от опасностей, – все тем же бесстрастным тоном отвечала Кейлин. – Они утверждают, что римляне будут уважать и почитать нас лишь до тех пор, пока мы будем чистыми и невинными, как их весталки.

Эйлан не сводила глаз с Кейлин. «Значит, отдавшись Гаю, я нарушила не Священный Закон Владычицы, а лишь установления друидов!»

– И что же, мы должны так жить всю жизнь? – с тоской проговорила Миллин. – Неужели на всей земле нет такого места, где мы могли бы смело говорить правду и служить Великой Богине без вмешательства мужчин?

Кейлин закрыла глаза. Эйлан показалось, что даже деревья перестали шелестеть в ожидании ответа жрицы.

– Это возможно только там, где кончается время… – прошептала Кейлин. – То место защищено от нашего мира незримой волшебной пеленой. – В этот момент Эйлан почудилось, что и она видит то, что открыто взору Кейлин, – прозрачные клубы тумана, словно вуаль, стелются над серебристыми водами; белые лебеди с протяжным пением взмывают в небо.

Кейлин вздрогнула и, открыв глаза, смущенно огляделась по сторонам. Из-за деревьев доносились звуки гонга, созывая всех на ужин.

На некоторое время страхи о возмездии перестали тревожить Эйлан, но по приближении праздника летнего солнцестояния она начала догадываться, почему Великая Богиня не покарала ее сразу. Согласно обычаям Лесной обители каждая жрица уединялась на период месячных кровотечений, совершая обряды очищения. Однако когда пришла пора в очередной раз удалиться Эйлан, из нее не вылилось не единой капельки крови. Поначалу девушку это не обеспокоило: у нее нередко случались задержки. Но вот истек еще один месяц, а кровотечения по-прежнему не было, и тогда Эйлан поняла, что магическая сила костров Белтейна оказала на нее плодотворное влияние.

Девушка возликовала от счастья, но вскоре радость сменилась ужасом. Что скажет Бендейджид? Как поступит с ней? Она долго плакала. Как хорошо было бы вернуться в детство, прижаться к матери и позабыть в ее ласковых объятиях про все свои горести. Дни шли за днями, и у нее все чаще стали мелькать мысли, что, возможно, она не беременна, но за совершенное святотатство боги наслали на нее какую-то неизлечимую болезнь.

Сколько Эйлан помнила себя, она всегда была крепкой и здоровой, но теперь каждый раз после еды ее тошнило; она тряслась, как в лихорадке, аппетит пропал. Скорей бы уж созрел урожай, с тоской думала девушка. Она надеялась, что от свежих фруктов и овощей ей станет легче. Единственное, что не вызывало у нее приступов тошноты, – это обезжиренные кислые сливки. Но ведь сестра Маири родила двоих детей, и Эйлан не замечала, чтобы она так страдала. Значит, скорее всего, это не беременность. В самый длинный день лета она вместе с другими жрицами ходила к Священному Источнику, чтобы испить воды и заглянуть в будущее, но лишь только она сделала несколько глотков, ее прошиб холодный пот.

Время от времени Эйлан ловила на себе пристальный взгляд Кейлин, но ее наставница тоже неважно себя чувствовала. Эйлан не знала, что беспокоит старшую жрицу, хотя они были с ней очень близки; возможно, ни к одной из других женщин Кейлин не испытывала такой привязанности. В ответ на вопрос Эйлан жрица объяснила, что у нее нарушился месячный цикл. Тогда девушка еще больше испугалась. Уж Кейлин никак не может быть беременна! Неужели за ее прегрешения боги наложили проклятие на всю Лесную обитель? Может, ее болезнь передалась Кейлин, а скоро от страшного недуга погибнут все? Эйлин не решилась задать эти вопросы другим жрицам.

Кейлин сорвала несколько листочков тимьяна, который выращивала на клумбе во внутреннем дворике Латис, и стала растирать их в руке, глубоко вдыхая свежий аромат, которым сразу же пропитался влажный утренний воздух. Она надеялась, что тимьян поможет ей избавиться от головной боли. По крайней мере, сегодня ее не мучают болезненные кровотечения, от которых она страдала все лето, и, может быть, это растение, взращенное землей, развеет ее страхи.

Вдруг она услышала, что за стенкой, в уборной, кто-то давится рвотой. Кейлин остановилась, чтобы посмотреть, кто это не спит в такую рань. Вскоре из уборной выскользнула фигурка в белой сорочке и быстрым шагом направилась к арке, стараясь проскочить незамеченной. Впервые за многие недели у Кейлин пробудилась интуиция. Она сразу поняла, кто эта женщина и почему ее тошнило.

– Эйлан, подойди ко мне! – окликнула Кейлин девушку. За годы, проведенные в Лесной обители, Эйлан привыкла подчиняться приказам старших жриц; она послушно вернулась, едва передвигая ноги. От глаз Кейлин не ускользнуло, что лицо у девушки осунулось, грудь налилась. «Из-за собственных невзгод я перестала замечать, что творится вокруг», – ругала себя жрица.

– И давно у тебя это началось? После Белтейна? – спросила она. – Эйлан смотрела на Кейлин, морщась от боли. – Бедное дитя! – Кейлин протянула к ней руки, и девушка, громко всхлипывая, уткнулась ей в плечо.

– О, Кейлин, Кейлин! Я думала, что заболела… Думала, что скоро умру!

Кейлин гладила ее по волосам.

– У тебя были месячные кровотечения за последнее время? – Эйлан покачала головой. – Значит, ты носишь в себе жизнь, а не смерть, – сказала жрица и почувствовала, как хрупкая фигурка, которую она обнимала, задышала свободнее.