Елизавета Левченко - Цвет неба

Парень закинул голову, позволяя каплям бить по лицу и едва слышно прошептал:

— …кровавые слезы по падшим изгоям…

Странный… Я попыталась его рассмотреть, но тщетно, молнии — плохой источник света. Во тьме, нагнанной бурей, мои человеческие глаза не могли видеть так же четко, как днем.

Я ощущала всем телом, так, как совсем недавно с Деммом — этот человек очень опасен. Мне хотелось убежать — естественная реакция на опасность у любого человека, но ноги приросли к земле.

Тут стало по настоящему страшно.

"Кто этот человек? Что эму нужно? Как он оказался в отражении?"

— Первый и третий вопрос опустим, на второй отвечу так — просто пришел познакомиться, — сказал он, поворачиваясь, наконец, ко мне.

…Словно я спросила вслух.

— Отчасти так, мысли для меня не преграда, — мгновение и он оказался рядом, — как и чувства. Страх ведь прекрасное чувство, способное превратить героя в дрожащую тварь или наоборот. Хотя подобного я за вами не наблюдал.

Он стоял в нескольких шагах от меня, но опять же глаза не могли увидеть незнакомца. Ничего, кроме контура его тела. На ум пришло сравнение с наклейкой. Отрываешь картинку — остается повторяющий форму контур, немного темнее по цвету, чем остальная бумажка. Так и сейчас. Сгустившаяся тьма в контуре. Только наклейки я не видела.

Незнакомец обошел меня по кругу, наклоняя голову в разные стороны. Как будто осматривал интересный экспонат в музее. Мне такое отношение не понравилось.

— Хм…А где твой страж?

— Страж? Я не понимаю. — Я нахмурилась.

— Ну страж… — Он водил в воздухе руками, стараясь нечто очертить. Увидев выражение моего лица, а может, прочитав мысли, застыл. — Как в пророчестве… или ты не знаешь о нем?

Я действительно ничего не понимала ни в происходящем, ни в его словах. Слишком много потрясений за этот день, мои нервы не выдержали:

— Кажется я сказала, что ни-че-го не по-ни-ма-ю или ты глухой? — и через секунду поняла, что сболтнула лишнего. Фраза вырвалась сама по себе и я жалела о невозможности забрать ее назад. Впервые вспыхнули на безликом лице сиреневые глаза. Я съежилась от обдавшего из этих глаз холода и приготовилась к худшему.

— Я прощу твои неосторожные слова, потому-что ты не знаешь, с кем столкнулась. Ведь ты не знаешь, кто я? — вопрос скорее утвердительный, чем вопросительный.

Я отрицательно помотала головой, всем сердцем желая, чтобы все поскорее закончилось.

— Нет? А кто твой страж, опять же не знаешь?

Он играл со мной. Знал ответ и все равно задавал свои вопросы. Мне оставалось лишь опять помотать головой.

— А кто ты сама, тоже тебе не известно? — напирал он, сверля угнетающим взглядом сиреневых глаз.

— Я человек. — Скрытое волнение хрипотцой отразилось в голосе. Хотя он и так знал мои чувства.

Похоже, это единственное, чем я уверенна. Я человек.

Внезапно к грохоту грома примешался еще один звук. Сиреневые угольки глаз смеялись. Он смеялся. Обычно, когда кто-то смеется, смеется искренне, трудно сдержать ответную улыбку. Но вместо этого мне сейчас хотелось зажать уши.

Я осторожно шагнула назад, но это все, что я смогла сделать. Как будто что-то мешало сделать мне еще шаг.

— Значит, человек? — выдавил он сквозь смех.

— Да.

Он зашелся в новом приступе.

— Ой, не могу… — он шумно отдышался, словно не смеялся, а пробежал километр. — Человек… да если бы люди лет двадцать были такими, как ты, наша армия не одержала победу…

Наша армия?..

Тут он посерьезнел. Я не умела подобно ему считывать чувства, просто ощутила это изменение.

Незнакомец смотрел поверх моей головы.

— Кажется, скоро появится второе действующее лицо. Чтож, тогда мне пора. Сейчас я не намерен с ним встречаться. — Он сказал это ровным тоном, но шестое чувство подсказывало, что незнакомец занервничал. — Обязательно задай ему свои вопросы. Уверен, он ответит. Ему придется. Ведь так неприятно, когда аналитический ум не может понять происходящее. И перестань так удивляться. Твои мысли — открытая книга.

Ты мне понравилась и поэтому дам одну маленькую подсказку: я — такой же, как он, только сильнее. Про сильнее не забудь ему передать!

Он развернулся и пошел прочь.

— До очень скорой встречи, Выжившая… Его фигура растворилась среди завесы дождя.

Стоило ему исчезнуть, погода потихоньку улучшалась. Гром ворчал все тише и тише, удаляясь в свою берлогу, прихватив с собой непутевых проказниц молний. Очистившийся дождь смывал все упоминания о красном своем воплощении.

Ноги предательски подогнулись, утянув тело в глубокую грязную лужу. Если бы не выставила руки перед собой, окунулась в нее с головой.

Ни мыслей, ни чувств, ни эмоций — полнейшая пустота. Раньше хотелось убежать, мешала неведомая сила. Теперь ее нет. Почему я не бегу?

Хотела плакать от страха и собственной беззащитности, хотя никогда этого не сделаю. Нет сил, ни капли…

Сперва мелко затряслись плечи и руки, после дрожь перекинулась с них на спину, ноги. Было холодно, но не в этом причина. И я не могла понять в чем. Произошедшее потом, сильно удивило меня, особенно то, что я еще могу удивляться. Из груди рвался беззвучный смех. Внезапно, стало так весело.

Я не пыталась встать, я даже забыла, что сижу в воде. Весь окружающий мир веселил меня. Было в этом смехе что-то истерическое. Живот болел от постоянного напряжения. Я не могла остановиться. И кто знает, к чему это привело, если бы Демм не пришел мне на помощь.

"Она плачет" — вот что наверно он подумал. Да и я сама бы так подумала на его месте, услышав судорожные всхлипы. Ну а что делать, если теперь я так дышу? Раздался плеск — Демм упал на колени рядом со мной и осторожно раздвинул закрывшие лицо волосы. Я хотела сказать ему, не надо мокнуть ради меня, встань. Приступ смеха рассеял благие намерения в пух и прах.

Не знаю, что он предполагал, но увиденное его явно удивило. Не сумел скрыть эмоции — значит сильно потрясло. В какой-то мере это льстило — я вызываю сильные эмоции у такого красавца и пусть не совсем такие, как хотелось… Какое же у него смешное выражение!

Опять приступ. Я закачалась и стала заваливаться набок.

"Теперь искупаюсь полностью. Прощай относительная чистота, здравствуйте перхоть и чесотка…"

Но вместо холодной лужи ощутила скользкую ткань и нечто стальное, царапнувшее скулу.

Я скосила глаза. Бедный парень словил падающую меня ценой вымокших джинсов.

И тут мне стало стыдно… правда совсем чуть-чуть.

Отдельными частями мозга я пыталась заставить тело двигаться. Тело отвечало веселым похрюкиванием в чужую куртку.

Демм тихо спросил:

— Все хорошо? — Я положительно икнула, но меня не поняли. — Тебя не ранили?

Хотела бы я ответить… Я боднула его в грудь. Как мне казалось, положительно. Воспользовшись его беспомощным положением, я подтянулась и зарылась лицом в ранее запримеченный вырез куртки. Тепло… и мне сейчас все равно, что так делать неприлично. Парень с точностью до полутона повторил мой "ик". Потом извинюсь.