Елизавета Левченко - Цвет неба

У нее такой сосредоточенный вид… даже кончик языка прикусила от усердия. Это-то меня и отвлекло…

— Есть! Х-ха!! — воскликнула она после того, как запихнула в рот злосчастный кусочек мяса. — Победа!

Ложка выделывала в воздухе немыслимые кульбиты. От особо размашистых прошлось пару раз увернуться. Поистине, ложка — грозное оружие. В этом я уверился, когда при очередном кульбите она сочно впечаталась в мою скулу. Не увернулся…

— Ты не могла бы немного по скромнее выражать свою, не сомненно, бурную радость? — буркнул я, потирая ноющую щеку. Хотя, боль почти сразу же прошла.

Девушка несколько удивленно посмотрела на меня, а потом по-детски надула губы.

— Да ладно тебе! Перестань принимать мелкие проигрыши так серьезно!

Проигрыш?.. Странно… я даже не задумывался об этом.

Мои мысли занимает наш недавний разговор.

Ее жизнь сильно изменилась с нашей последней встречи. Прекратились гонения ее семьи, вернулся статус аристократии. У нее появилось будущее… которое не подарило бы ей ничего хорошего, ничего такого, о чем восторженно рассказывала та маленькая девочка. Она всегда говорила, что не хочет быть связана с этими огромными и пугающими зданиями, с людьми, которые уродовали других ради "просто" эксперимента. Ученые и их Лаборатории. Ты все забыла и стала одной из них… нет, ты была вынуждена так поступить. Все они вынудили тебя.

Ты так боялась того будущего, что хотела умереть. За это я готов уничтожить всех, кто принудил тебя к этому будущему! А еще того, кто забрал тебя у меня и вырвал все связанные со мной воспоминания! Это жестоко… заставить меня столько лет безуспешно искать по всему миру. В конце концов, мне ничего не оставалось делать, как признать тебя лишь виденьем, прекрасным и волшебным сном, согревшим меня лишь раз и оставившим с холодом в сердце. Может, поэтому я как перчатки менял этих похожих друг на друга девчонок… постоянно, даже не давая себе отчет в этом, искал хоть немного похожую на виденье из моего "сна"?

Тебе тоже было одиноко, также как и мне. Все это время ты была совсем одна наедине с огромным миром. Ты говорила тогда, что он пугает тебя. Такой жесткий, непримиримый к чужим ошибкам хищный мир, наполненный людьми, думающими лишь о себе. Ты говорила, что порой слышишь в голове чей-то полный боли и отчаяния крик, заставляющий сердце сжиматься от ответной боли. Ты не знала, чей это крик, но так хотела помочь этому неведомому…

Алекс, как же я хочу обнять тебя и сказать: "Я вернулся…" Но я не могу, ведь ты меня почти не помнишь, не поймешь моих чувств. И поэтому я сейчас должен носить эту опротивевшую маску отстраненности, вести себя так, как будто мы познакомились всего пару дней назад. Но все равно, порой мои настоящие чувства вырываются на волю…

Я заметил, что она вспоминает меня… когда она вскользь, мимоходом бросила, что помнит какие-то разрозненные картинки, я не смог сдержатся и сорвался. Я хотел применить на ней свою силу, заставить рассказать все, что она знала про эти воспоминания. Наши воспоминания. Ведь промелькнула надежда… что все станет также, как и в прошлом. Появление страха… ко мне, тому, кто создан для ее защиты… лишь это остановило меня и еще раз напомнило, насколько она хрупка. И тогда я решил — пусть все идет своим чередом. Пусть она вновь узнает меня, пусть заново учится принимать меня таким, как я есть — получеловеком, с силой, выходящей за рамки принятия человеческим разумом. Я буду помогать ей вспоминать. Я должен подождать… ради того момента, когда она узнает и вспомнит, и последние границы между нами будут окончательно стерты.

А пока… мне хватит того, что я просто рядом с тобой… твой верный Страж.

Напевая под нос какой-то веселенький мотивчик, Алекс с сосредоточенным видом соскребывала подгоревшие остатки каши со стенок котелка.

Совершенно счастливое лицо… хватает такой мелочи, чтобы она была счастлива.

Как же я хочу тоже быть причиной ее счастья. Я хочу дарить радость… а вместо этого причиняю лишь боль и страдания.

Стоп, что она там делает??

— Это есть нельзя! — воскликнул я, пытаясь отобрать котелок. Не тут-то было — она вцепилась в него так, словно гарь внутри была последней пищей в мире.

— Отдай, жадина! — обиженно пыхтела Алекс, примеряясь запустить ложку мне в лоб.

… Она слишком неожиданно расцепила пальцы. Я опрокинулся на спину в обнимку с котелком.

— Замечательно…

Откинул котелок в сторону. Так и есть — на темно-синей ткани осталось черное, жирное на ощупь, пятно.

Моя любимая рубашка!!

— Имей виду, отстирывать вот это будешь сама! — проворчал я, садясь.

Алекс, похоже, меня не слышала. Она смотрела на свою руку, сжимающую кофту на груди. А через пару секунд медленно подняла голову, с ошарашенным видом посмотрела на меня помутневшим взглядом.

Нет, словно сквозь меня.

Ложка выскальзывает из ее пальцев и с глухим стуком падает в траву.

Ее глаза начали вертеться с сумасшедшей скоростью. Капилляры тут же лопнули, окрасив белки в розово-алый цвет.

Я бросился к ней. Что-то не так.

С ней случилось нечто плохое — я чувствовал это. Вся моя сущность как Стража кричала об этом.

Я осторожно обхватил двумя руками ее личико.

— Алекс! Алекс, ты меня слышишь?

Ошарашенность сменилась гримасой боли.

И тут я ощутил в воздухе то, что ощутить в этом месте мог только в последнюю очередь — аромат чужой души. Такой терпкий, что резал ноздри и заставлял внутри все трепетать от головокружительной сладости.

Я хотел ее… эту душу…

Она быстро приближалась… откуда-то сверху, словно с неба. И вот, она уже прямо надо мной. Плотный сгусток, отливающий синим. Волосы шевелились от невообразимого количества источаемой энергии.

Душа отдельно от тела?..

Я едва подавил в себе желание протянуть к ней руку.

Но эта душа сама потянулась ко мне.

Ближе… еще немного…

Но она пролетела мимо моих пальцев. К застывшей Алекс. Ее тело оторвалось от земли и поднималось навстречу.

Слишком поздно я очнулся. Сгусток резко опустился в тело девушки.

Ее громкий, пронзительный вскрик, полный боли, и тело мешком упало обратно. Но я успел подхватить ее. Меня обожгло холодом, и источником его было тело девушки. Колючие льдинки вместе разносились с кровью. Все мое тепло пропало за считанные мгновения. А в груди пустота. Вместе с теплом ушел весь мой огонь, моя сила.

Лицо Алекс было бледным, с серо-землистым оттенком. Ничего не выражающим. Обескровленные губы и синяки под глазами… это было слишком хорошо видно на фоне огненно-рыжих волос, которые словно стали еще ярче.

Я дал мысленный приказ к частичной трансформации, тут же нахлынул поток разнообразнейших звуков. И среди этой какофонии я смог различить очень слабый стук ее сердца и дыхание, в сотни раз тише шелеста травы.