Елизавета Левченко - Цвет неба

И я рванулась еще раз… последний раз, потому что я чувствовала, что наступил предел моим силам. И о чудо, под моими руками дерево прогнулось и треснуло. Я, изогнувшись, приникла ртом к образовавшейся узенькой щелке и жадно, взахлеб вдыхала непередаваемо сладкий воздух. Горло саднило, как будто он был наполнен осколками стекла, а легкие горели. В голове постепенно прояснялось.

"Надо выбираться…" — была первая мысль.

Я с каким-то отстраненным удивлением смотрела, как мои кулаки с легкостью пробивают очень даже не тонкую деревяшку. С каждым ударом она все больше отходила, все сильней тянуло свежим воздухом. И, в конце концов, я смогла сдвинуть ее в сторону и сесть.

Но даже выбравшись из этого ящика я не обрела свободу. Меня окружали земляные стены, уходящие далеко вверх… туда, где темно-сиреневое небо расцвечено обжигающим оранжевым и завывал ветер.

Я тихо заскулила, не в силах больше просто молча терпеть боль в отходящих от онемения, сводимых судорогой ногах. Но как же хорошо, что она быстро прошла… или просто я потеряла счет времени?

Встала, пошатываясь. По абсолютно гладко стесанной стене спускались четыре каната, одним концом привязанные к моему гробу. Я дернула один — и он змеей свернулся у моих ног. А второй нет. Я дернула еще раз, убеждаясь в его крепости, и полезла. Получилось это на удивление легко, руки не соскальзывали, ноги, упирающиеся в стенку, шагали вперед как по простой дорожке.

Я выбралась быстро. Порыв ледяного ветра едва не столкнул меня обратно в яму. Ногам от него так холодно, словно они были голыми… хотя, так оно и есть. Я вообще была облачена с легкое, полупрозрачное белое платье с длинными рукавами до кончиков пальцев и широким подолом. На ногах — большие им туфли — тапочки. Неудивительно, что мне так холодно.

Рядом были разбросаны разнообразнейшие венки с искусственными цветами и траурными лентами. Чуть поодаль лежала длинная деревянная скамья ножками к верху. И стройные ряды крестов и холмиков, уходящих вдаль. Кладбище. Я не ошиблась. К рядам этих холмиков должна присоединиться и моя могила… но этого не случилось. Почему гроб со мной внутри не забросали землей? И почему вокруг нет ни души? Все странно…

Я присела на перевернутую скамью и начала пинать вбитый в твердокаменную землю колышек с навязанным на нем канатом.

Что мне делать дальше? Моя основная цель — попасть в столицу, где меня будет кто-то ждать… Но как я попаду в нее? Без денег, без каких-либо документов, удостоверяющих личность, в легкой одежке, в которой я похожа на оборванку или сумасшедшую, да и просто не предназначенную для хождения на улице. Меня элементарно не пропустят через защитную стену, окружающую столицу!

Я пыталась найти хоть какие-то варианты проникновения в столицу. Но, если здраво рассуждать, вариантов не было, кроме как попасть в нее через главный вход. А значит… значит, мне придется вернуться домой, забрать свои вещи и документы. Хотя бы пропуск. И переодеться в более теплую одежду, раз пошло такое дело.

Но… есть одно большое но: как я могу возвратиться в дом, для которого я умерла? Как я могу вот так просто появиться перед своими родителями? Я — мертвая для них. И мне придется сделать так, чтобы они не заметили моего мимолетного вторжения в их жизнь. Я приду… и уйду. И больше ни я, ни они не увидим друг друга.

Как ни странно, слез не было. Мои совершенно сухие глаза спокойно смотрели на мир.

Будь что будет. Хоть мне и больно…

Я решительно поднялась и пошла к ранее замеченному выходу, приволакивая ноги, чтобы не потерять туфли.

Ветер успокаивался. Стало теплее, но совсем немного. Я обхватила руками плечи, зябко потирая их. На выходе я посмотрела на табличку, привинченную к железным прутьям высокого забора. Меня похоронили на нашем, сельском кладбище. Оно было на окраине поселения, в лесу, хоть и достаточно далеко от нашего дома, зато я буду заходить с той стороны, где нет ни одного дома. Что очень хорошо, мне очень не нужно лишнее внимание.

Шла я по хорошо утоптанной дороге, посекундно оглядываясь и непроизвольно ускоряя шаг, так что вскоре я практически бежала. Туфли постоянно слетали и оставались позади. Приходилось возвращаться, что меня ощутимо тормозило. И вот, когда я в очередной раз нагнулась за обувью, я услышала обрывок тихого разговора. Схватив туфлю, нырнула в кусты и затихла, осторожно, чтобы куст не трясся, выглядывала людей. И они вскоре появились. Человек десять, от силы, женщины и немного мужчин в черных костюмах и платьях. Сердце пропустило удар, когда среди них я увидела своих родителей. Отец поддерживал маму, шедшую как-то нетвердо, с посеревшим и осунувшимся лицом.

"Мама!" — я едва не выскочила из своего убежища и не бросилась к ней. Мамочка, родная, я жива!.. Но я не выскочила и не закричала, а просто проводила ее взглядом, закусив кулак.

Выждав подольше, я вылезла и побежала дальше, держа надоедливые туфли в руке.

Больше никто мне навстречу не попался, я спокойно добежала до своего дома, перелезла через калитку. Ключа от двери у меня не было — откуда он мог взяться, но я знала одно секретное местечко, куда мама, давно, еще когда мы только-только поставили новую дверь, положила запасной ключ для забывчивой дочки. Ведь я с завидной регулярностью теряла свой…

Грудь опять сдавило.

Мои старые воспоминания… лучше не тревожить их.

Под отцветающей яблоней, перевернула серый, с красными крапинками булыжник, подождала, когда разбегутся мелкие букашки, и подняла ключ, отчищая его от налипшей земли. Я не сдержала грустной улыбки. Она все же не убрала его…

Подойдя к двери, привычно, на автомате набрала цифры на кодовом замке и, вставив ключ в замочную скважину, повернула его. Раздался щелчок, и дверь, поскрипывая, отворилась.

Она всегда у нас немного шаталась на петлях…

Дом встретил пустотой и холодом незваную гостью. Все неуловимо посерело, стало чужим. Кончиками пальцев я провела по стене и одернула руку, которую словно кольнула невидимая игла, и пошла к лестнице.

Нужно собираться быстро. Скоро, если не уже, они обнаружат, что гроб разворочен, а тела нет, и поднимут панику. Родители могут вернуться домой. Я должна управиться до этого момента.

Под идеально, оттого кажущейся такой непривычно странной кроватью, нашарила большую спортивную сумку, и сложила в нее белье, пару футболок, достала карточку Академии, паспорт и заначку на черный день. Платье вместе с туфлями я запихала туда же, потом выкину. Носки, свитер и плотные темные джинсы я отложила в сторону, потом натянув их. А еще, я осторожно положила с нее одну из бабушкиных книг, ту самую, которую я видела в насланном копией видении. Я чувствовала, что ее нужно взять с собой. Не знаю зачем, но со стола я прихватила и катушку ниток с воткнутой в нее иглой. В ванной на втором этаже кинула зубную щетку с пастой и мыло.