Деби Глиори - Чисто убийственная магия

Да. Это был дон Люцифер ди С'Эмбовелли Борджиа собственной персоной.

Жизнь идет себе, как обычно. Рушатся миры, люди отправляются на войну, разводятся и причиняют друг другу колоссальные страдания, но пеленки по-прежнему надлежит менять, ужин приходится готовить, и родители, какими бы несчастными они ни были, вынуждены ходить на работу.

Так оно и было в Стрега-Шлоссе. Миссис Маклахлан обосновалась в доме, Дэмп в нее безоговорочно влюбилась, а Титус с Пандорой вынуждены были неохотно признать, что ее печенюжки и впрямь получались хрустящими снаружи и мягкими внутри.

Синьора Стрега-Борджиа устроила детям слезливое прощание и отправилась завершать свое образование, дабы добиться ученой степени в области высшей магии, намереваясь приезжать в Стрега-Шлосс на выходные.

В отсутствие матери Пандора открыла клетку Мультитьюдины и предоставила ручной крысе полную свободу в Стрега-Шлоссе. По умолчанию, аналогичная свобода была пожалована и тринадцати ее отпрыскам.

Воспользовавшись открывшейся возможностью взломать секреты огромного компьютера своего отсутствующего отца, Титус перетащил всю систему из кабинета синьора Стрега-Борджиа в свою спальню.

Этими двумя, на первый взгляд никак не связанными действиями Титус и Пандора невольно запустили цепную реакцию событий, которые могли оказаться катастрофическими. Вот как это началось.

Дэмп совершила Плохую Вещь. Дэмп поняла, что это Плохая Вещь, потому как рот миссис Маклахлан сжался в горизонтальную прямую линию, а глаза сделались холодными и маленькими.

За минуту до этого Дэмп в восхищении разглядывала открытый дисковод CD-ROM Титуса. Над дисководом красовался модем Титуса, две кнопки которого были декорированы изображениями глазных яблок — Титус вырезал их из справочника по анатомии лица, — поэтому неудивительно, что в голове Дэмп произошла определенная мыслительная работа: дважды два сложилось в пи эр квадрат.

Это лицо, радостно решила Дэмп, какой большой рот, как хорошо им есть завтрак. Она подползла к CD-ROM поближе.

«Привет, лицо, — подумала она, помахивая шкурками бекона, которые нашла на полу. — Хочешь кушать?» — Она вскарабкалась на письменный стол Титуса, используя открытые ящики как ступеньки и размахивая шкурками бекона, словно флагом. Открытый дисковод CD жадно ощерился. «Милое лицо, — решила Дэмп, — вот тебе завтрак». Своими маленькими пальчиками Дэмп одну за другой засунула шкурки в CD-ROM Титуса.

За этим занятием ее и застала миссис Маклахлан. «Дэмп! НЕТ! Прекрати НЕМЕДЛЕННО!» — скомандовала няня.

«Ox-ox», — подумала Дэмп. Она перестала кормить дисковод беконом и, не зная, что предпринять дальше, засунула большой палец в рот, одновременно осмелившись бросить робкий взгляд на свою обожаемую няню. То, что она увидела, отнюдь не ободряло. Вместо того чтобы излучать тепло Шотландского нагорья и подушечную мягкость, все существо миссис Маклахлан источало холод горных ливней и неприветливость скалистых вершин. Миссис Маклахлан поморщилась.

— Ладно, детка, — сказала она, снимая Дэмп со стола Титуса, — сейчас ты отправишься туда, где я смогу не сводить с тебя глаз, но сперва сменим пеленки.

«Прости, лицо, — подумала Дэмп, пока ее неэлегантно волокли в сторону ванной. — Прощай, прощай, лицо».

Между тем соблазнительная корочка бекона, понемногу засыхающая в CD-ROM, превращала его в обонятельный маячок, посылающий недвусмысленный сигнал тем созданиям, которые, чтобы выжить, во всем полагаются на свой нос. Несколько подобных созданий, а именно — тринадцать, чтобы быть точным, безмятежно жевали под кроватью у Титуса бумагу, когда туда донеслось первое дуновение беконного ветра. Тринадцать носов разом вздернулись. Четырнадцатый нос фыркнул: он принадлежал Мультитьюдине, прародительнице множества, наслаждавшейся заслуженным сном, пока ее выводок развлекался с бесценным экземпляром довоенного выпуска National Geographic. Тринадцать носов посчитали бекон более волнующей перспективой, чем бумага и типографская краска. Пятьдесят две розовые лапки двинулись по направлению к пленительному CD-ROM, повизгивая и толкаясь, обуреваемые мечтой прибыть на пир первыми.

Мультитьюдина, проснувшись, увидела, что из открытого дисковода торчит, отчаянно виляя, дрожа и дергаясь, лысый хвостик последнего из ее отпрысков.

— Зубы ада! — завизжала она, бросаясь на помощь своим деткам, и оказалась на столе как раз в тот момент, когда последний миллиметр хвостика исчез в дисководе. Несмотря на напряженную программу послеродовых тренировок, Мультитьюдина еще не успела обрести худощавость, которая отличала ее до беременности, поэтому ей не удалось протиснуться в щель и спасти детей. Торжествующий визг из недр машины дал ей понять, что дети вполне счастливы (спасибо большое) и не желали больше возвращаться, чтобы жевать с мамочкой бумагу. Очистив CD-ROM от шкурок бекона и вылизав жир, они пролезли в другую серую щель и теперь обыскивали ее на предмет новой порции лакомства. Тринадцать повизгивающих голосков становились все слабее по мере того, как выводок Мультитьюдины углублялся в недра встроенного модема Титуса.

Мультитьюдина взобралась на клавиатуру, чтобы обдумать дальнейшие действия, нажав при этом увесистым задом несколько клавиш. Экран позади нее, вспыхнув, ожил. Появившееся диалоговое окно предупредительно спросило: «ОТПРАВИТЬ?» Простодушно почесавшись, Мультитьюдина, сама того не сознавая, нажала несколько кнопок одновременно. На экране коротко вспыхнули слова: «СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО».

Писк внезапно оборвался. Мультитьюдина перестала чесаться и принюхалась. Детки исчезли. Только что были здесь, и вот их нет. Что делать матери в такой ситуации? Она вздохнула с облегчением. «Наконец-то покой, — подумала она, — а дети — дело наживное». Она спрыгнула со стола, юркнула под кровать и принялась жевать выпуск журнала за май 1935 года, набираясь сил, чтобы произвести на свет новый выводок.

— Титус, я в отчаянии. — Пандора с тихим стоном рухнула на кровать брата.

Титус не ответил, если не считать неопределенного мычания, которое можно было расценить как знак того, что он слышал.

— Послушай, Титус, мне нужна твоя помощь.

— Я занят, — донесся ответ.

Пандора поднялась с кровати и подошла к брату. Что-то бормоча, Титус колотил пальцами по клавиатуре и, казалось, не замечал присутствия сестры.

— Не пойму, где кончается этот дурацкий компьютер и где начинаешься ты, Титус. Если ты не остановишься и не выслушаешь меня, я проверю, любит ли он кока-колу так же сильно, как ты.

Титус оторвал глаза от экрана и посмотрел вверх. Пандора откручивала крышку с пузатой бутылки коричневой шипучки. Он вздохнул.