Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

— Очень хотелось вернуть сапфир, но, где его взять?

— Сама закопала сундук с самоцветами, сама выбросила камень в окно. Что такое кровать? Это сооружение многоговорящее о своих наездниках, и поэтому менее скрипучий пол, намного более спортивная арена для двух крутых, занятых постоянным сексом супругов, естественно с "матами". А еще можно использовать… стол. Спустя время появился плотненький диван-кровать, он ниже и более стоек к супружеским мероприятиям.

— А, что происходит, конкретно?

— Руки зарываются в роскошные волосы, обнимают шею. Завораживающие и интригующие поцелуи покрывают все части тела, иногда оставляя за собой темные, многозначительные пятна. Руки опускаются ниже и ниже по телу, путешествуют по стройным, и волосатым ногам, обнимают торс до изнеможения, сливаются всеми фибрами и клеточками тел. Движения вкрадчивые, легкие и бесконечно сильные сменяют друг друга.

И вот вы достигаете запретных и божественных мест, зарываете руки в кольца крутых волос, ощущаете ни с чем несравнимое удовольствие от прикосновения к человеческой, мужской сущности… В ваших руках Он мгновенно становится еще более сильным и накаченным. После короткого наслаждения вы вместе меняете положения тел, для более удобного… слияния. Вот уж действительно супруги становятся единым целым! Далее все решает взаимное понимание без слов. Какие слова! Одни всепоглощающие движение, переходящие из одного в другое. Правильно, что супруги спортсмены оба… Чувственность помогает плыть в море взаимной любви до полного изнеможения, а оно быстро проходит, и силы вновь восстанавливаются для нужных действий.

Отец Самсона, Добрыня Никитич, был директором фирмы, а его замом стал его сын. Ивина попала в обеспеченную среду обитания. Матерью Самсона оказалась прекрасная женщина с огромным конским хвостом собственных волос, Анна Игоревна. Тактичная женщина так же мягко, как и Самсон обволокла Ивину врожденным обаянием. Она почувствовала, что попала в крепкие сети, и ей не вырваться из их среды. Ее поймали, словно рыбу в Балтийском море. Да и вырываться из мягких, вкрадчивых объятий Самсона Ивине не очень хотелось.

На работе все спокойно выслушали рассказ о поездке и, о новом женихе.

— А я, что говорил!? — спросил или сказал Шеф Крассу.

— Босс, нам надо было поспорить на их свадьбу, — отозвался Красс.

— Вы о чем? — спросила Ивина.

— О тебе, — ответил Красс.

— Так, подробнее, если можно.

— А чего говорить, экскурсовод выполняла задачу платной свахи. Тебя, Ивина, высчитали, и решили, что ты подойдешь сыну нового директора. Ты теперь работаешь на фирме отца своего жениха. С новым директором ты не знакомилась, по штату тебе это не положено, а он про тебя узнал, спросил, у нас грешных, да и послал со своим сыном на экскурсию, — объяснил Красс обстоятельства дела.

— Отлично, а кто в меня камень запустил?

— Случайность, — отозвался Красс.

Ивина жила тогда в однокомнатной квартире в панельном доме. У Самсона была огромная квартира в дворянском гнезде, как называли группу кирпичных башен. Самсон и Ивина купили маленького щенка, создав прообраз семьи из его анекдота. Квартиру родителей разменяли на две двухкомнатные квартиры, но… Самсон отказался прописывать невесту в квартире. К его родителям дорога ей была закрыта. Ивина вернулась в однокомнатную квартиру и вышла на работу, с работы ее еще не увольняли. Ее мимолетное, гражданское замужество было выгодно одному человеку — Самсону. Он под предлогом женитьбы отхватил двухкомнатную квартиру у родителей. Ладно, что они так и не расписались официально! Красс и Шеф встретили Ивину радостными криками, и промолчали в ответ на ее рассказ о последнем переселении, это уже не их ума дело. Они люди тактичные.

Лизавета, узнав об очередном промахе в замужестве Ивины, пришла в квартиру Самсона. Он одиноко сидел на кожаном черном диване, перед ним стоял черный столик и смотрел он в черный телевизор. Самсон был в своей черной стихии предметов, его ли ей не знать!

— Привет, Самсон, со свободой тебя! — воскликнула Лизавета, снимая норковую шубку.

— Привет, Лизавета, рад видеть тебя в моих пенатах, — ответил Самсон, — о, мой любимый мех появился!

— А почему ты не купил шубу невесте?

— Незачем баловать, и выращивать из нее баловня судьбы.

— Держишь Ивину в ежовых рукавицах.

— Не твоя это судьба, а мою совесть ты не потревожишь.

— Понятно, без тебя не обошлось в жизни Ивины, а на вид, ты такой мягкий да ласковый, как эта норковая шуба, да не тобою она куплена!

Мать Самсона, Анна Игоревна, взяла в руки, издававший трели сотовый телефон:

— Шеф это ты опять? Просила тебя по-человечески к нам домой не звонить!

— Анна Игоревна, объясни, почему вы Ивину домой отправили?

— Не лезь в наши дела, это не нашего с тобой ума дело.

— Политика такая у твоего благоверного?

— Не сыпь соль на рану, и так больно и тревожно, меня в это дело не пускают, сама по ней скучаю.

— Анна Игоревна, я скучаю без тебя.

— Я тоже.

— Встретимся?

— Зачем, все быльем поросло.

— На работу бы вышла, чего дома сидишь?

— С несостоявшейся невесткой в одном подразделении работать?

— А что такого?

— Ладно, без меня обойдетесь.

Добрыня Никитич, вызвал Лизавету к себе в кабинет.

— Лизавета, ты зачем к Самсону ходила?

— А вам уже сообщили?

— Не без этого.

— Я только хотела ему сказать, что он сурово обошелся с Ивиной.

— Ты куда лезешь не в свое дело?

— Извини, не сдержалась.

— Зашла бы в кабинет Самсона на работе, а ты к нему домой пришла. А насчет их жизни, не лезь с советами. Все под контролем.

— Суровый у вас контроль.

— А теперь по делу… Ты хорошо знаешь английский язык?

— Зачем он вам?

— Насколько мне известно, ты занималась на курсах английского языка.

— Давно это было.

— Недавно. Есть предложение, нам с тобой поехать в Морскую страну.

— А как на это жена прореагирует?

— Ты поедешь в командировку со мной, и это называется работа, — назидательно ответил Добрыня Никитич.

— Понятно, работа есть работа, я поеду, — покорно согласилась Лизавета и отпросилась у Шефа в командировку, за новой информацией для него.

Морская страна оказалась в двадцати минутах езды от фирмы обычным санаторием, где Лизавета и Добрыня Никитич прожили неделю своей командировки. Через неделю в тот же санаторий приехали Шеф и Анна Игоревна. Две пары встретились на обеде за одним столиком. Тактичность высшей степени проявили все четверо, никто никому не сказал ни слова упрека, после обеда разошлись в том составе, в каком приехали по своим номерам.

К ужину Лизавета и Добрыня Никитич покинули санаторий.

Ивина вышла на работу, и удивленно заметила, что за столом начальника сидит Красс.