Николай Князев - Владигор. Римская дорога

В этот момент к Гордиану протиснулся посланец, — что-то в его облике было странным — то ли испачканная грязью туника, то ли дрожь в голосе.

— Пупиен Август просит Гордиана Цезаря срочно прибыть в Палатинский дворец… — проговорил он и еще раз повторил: — Срочно…

Гордиан наклонился к сидящему рядом с ним в мраморном кресле сенатору Векцию и велел занять его место, а зрителям объявить, что неотложные дела призывают Цезаря на Палатин. Зрителям было не до него — на арене умирал очередной гладиатор. На этот раз поединок понравился, и они визжали от восторга, видя, как, путаясь в кольцах собственных кишок, поверженный ретиарий ползает по арене.

Выйдя из Колизея на пустынную в это время улицу, Гордиан с удивлением обнаружил, что рабы с носилками исчезли. Они должны были дожидаться его возле огромной статуи Нерона, к которой после гибели тирана прилепили главу Аполлона, но теперь здесь стоял лишь отряд преторианцев. Гордиан не успел еще понять, в чем дело, как гвардейцы оттеснили его личную охрану. Отряд преторианской стражи окружил его. Двое охранников, сами бывшие гладиаторы, отпущенные на свободу еще стариком Гордианом Африканским, попытались пробиться к своему господину, но пали под ударами преторианских мечей. Гвардейцы повели Гордиана в сторону своего лагеря.

— Мне дадут меч? — спросил Гордиан у идущего рядом центуриона, но тот не счел нужным ответить.

Он больше не настаивал. Гордиан не знал, хватит ли у него силы перерезать самому себе горло, если бы центурион позволил ему заколоться. Он подумал, что у преторианцев больше опыта в подобных делах. Хотя покончить с собой достойнее, чем ждать, когда тебя прирежут, как жертвенное животное.

— Может быть, прикончим его здесь? — спросил квадратного вида здоровяк с изуродованным лицом.

— Молчи, Кодрат, — огрызнулся центурион. — Стоит плебеям в Колизее пронюхать, что мы захватили Гордиана, как они попытаются его отбить.

Однако они зря надеялись, что дело их останется в тайне, — немногочисленные прохожие приметили за красными плащами преторианцев мелькание пурпурной тоги Цезаря, и вскоре вслед за странной процессией потянулась толпа, постепенно увеличиваясь, обрастая новыми людьми, держащимися пока в отдалении. Но кое-кто поотважнее подбирался ближе.

— Гордиан Цезарь! — крикнул наконец один из горожан в темном плаще с капюшоном, какие носят погонщики мулов. — Ты идешь сам или тебя ведут?

— Скажи, что сам, — прошипел центурион.

— Нет, — ответил Гордиан.

— Что «нет»? Сам или… — Погонщик подобрался еще ближе.

— Нет, — повторил Гордиан.

— Скажи: «Сам!..» — Центурион изо всей силы ударил Марка в спину так, что юноша споткнулся и едва не упал.

Однако двое солдат тут же его подхватили и поставили на ноги.

— Нет!.. — в третий раз повторил Гордиан.

Кодрат обернулся и метнул дротик в погонщика мулов, но парень оказался на редкость проворным и вмиг отскочил в сторону. Дротик ударил в стену, и толпа, будто по сигналу трубы, кинулась врассыпную.

— Надеюсь, мы доберемся до лагеря раньше, чем нас настигнет чернь… — процедил сквозь зубы центурион.

— Ничего, старичков наверняка Разбойник уже прирезал… — хмыкнул Кодрат.

— Быстрее!.. — Центурион вновь толкнул пленника в спину, и в этот раз Гордиан в самом деле упал.

Но, поднявшись, он и не подумал ускорить шага. Видя это, центурион приказал гвардейцам подхватить мальчишку под руки, и Цезаря поволокли по мостовой. На мгновение Гордиану удалось высвободить руку, и он попытался выхватить меч из ножен ближайшего к нему солдата. Но тот вовремя заметил уловку и изо всей силы ударил Цезаря по губам.

— Солдаты, вы забыли, что меня избрал народ… — проговорил Гордиан, сплевывая кровь.

— Кучка черни, — огрызнулся Кодрат. — Они всегда готовы кричать «ура», когда в толпу бросают монеты. Нам нужен император, умеющий вести в бой армии… И мы его найдем, клянусь Геркулесом…

— Против кого ты собираешься воевать, Кодрат? — спросил Гордиан.

— Враги у Рима найдутся…

— Пупиен был хорошим солдатом.

— Слишком требовательным. И мало платил. Его наследник заплатит больше. А следующий еще больше. И так без конца!

Когда Гордиан оказался в лагере преторианцев, его поразила царившая здесь тишина, хотя солдаты стояли в полном вооружении, построившись в когорты. Боевые орлы в руках знаменосцев сверкали на солнце. В центре лагеря возвышался дерновый алтарь — и возле него плотным полукругом замерли около полусотни людей в черном. Гордиана подтащили в алтарю, и тогда он понял, что ошибся, — это были не люди, — темные сморщенные лица с пустыми глазницами и заострившимися носами могли принадлежать только покойникам. Голова одного из них, несмотря на сочащийся из лопнувшей кожи гной и выпученные бельма, была по-прежнему красива и невольно привлекала к себе взгляд.

— Что, не узнаешь меня? — засмеялся мертвец, скаля белые зубы.

Распахнув черное одеяние, он показал наскоро сшитое из кожи и набитое соломой туловище.

— Ты и твои дружки Пупиен с Бальбином лишили меня тела. Эта полусгнившая голова — все, что у меня осталось… Неужели так и не узнал?.. Ну и короткая же память у тебя, Марк… Я — Юлий Вер, сын Максимина, император, как и мой отец!

Гордиан не знал, спит он или видит все это наяву. Ему было легче думать, что в послеполуденную жару, утомившись, он в самом деле задремал в Колизее и теперь ему снится этот кошмарный сон…

Меж тем мертвецы, окружающие Цезаря, расступились, и в центр круга шагнул живой человек, тоже одетый в черное. У него было смуглое скуластое лицо с длинной тощей бородкой, как у дешевых гадателей на африканских рынках, которых Гордиан за время своего пребывания в Тисдре и Карфагене повидал предостаточно. Халдей, приблизившись, мазнул окровавленным пальцем по лбу Гордиана и прошептал:

— Максимин пал, Максим Пупиен пал, Бальбин пал… Гордианы пали… Зевулус не падет никогда.

С Гордиана сорвали драгоценный пурпур. Зевулус срезал с его лба прядь волос и бросил на алтарь — волосы тут же вспыхнули ярко-синим огнем, — после чего высыпал на голову Гордиану вонючий зеленый порошок, от запаха которого юноша едва не потерял сознание. Колени у него сами собой подогнулись, и, если бы мертвецы не держали его за руки, он бы повалился на землю. Зевулус поднял руку, готовый перерезать жертве горло, но в этот момент с неба слетел филин и вцепился острыми когтями в кисть Зевулусу. Чародей выронил нож. Церемония прервалась… застывшие без движения когорты зашевелились, и странный вздох, похожий на вздох просыпающегося человека, пронесся по рядам. Гордиан хотел подняться, но не смог — тело его совершенно обмякло. Зевулус попытался поднять нож, но филин, налетая вновь и вновь, яростно когтил его голову и плечи. Мертвецы напрасно размахивали полусгнившими руками, пытаясь поймать волшебную птицу. Наконец Зевулусу удалось схватить нож…