Вениамин Шехтман - Мэджик юзеры

***

С мыслью о необходимости конспирации, Дима сошел на берег и тут же, на пристани, купил бритву и почему-то помаду. Купил билет в кинотеатр, честно отсидел полсеанса, вслух переводя реплики актеров (очень уж жгла мысль, что он может забыть испанский), под покровом темноты осторожно выбрался из зала и оглядываясь прокрался в туалет.

Ну, не Курский вокзал, — повел Дима ставшим вдруг привередливым носом, — терпеть можно. Посмотрел в зеркало, потрогал короткий ежик волос. Решительно намочил под краном станок и кое-как, клочковато, затылка-то не видно, побрил голову. На зеркале розовела чья-то жвачка, на нее Дима приклеил свои водительские права. Сравнил отражение с фото — никакой, практически, разницы, только у человека на правах, не было кровоточащих царапин над лбом.

Как там еще поступают в таких случаях? О, надо изменить форму носа! Дима порылся в мусорном ведре, нашел пластиковую бутылочку. Вырезал две полосочки, свернул их тугими спиральками, вставил в ноздри. Сейчас они разопрут изнутри. Крылья носа поднимутся, ноздри расширятся, он станет практически неузнаваем.

Дима вытерпел почти минуту. Потом, со слезящимися от боли глазами, торопливо выковырял ранящие слизистую пластмасски, стряхнул с пальцев кровавые сопли, загрустил. Больше, никаких идей не было. Он бы сбрил бороду или усы, так ведь их и так нет. Вздохнув, Дима сбрил левую бровь. Примерился к правой, но надолго засмотрелся в зеркало, а после решил, что и так сойдет.

Терпеть дольше голод и жажду оказалось невозможно, Дима выбежал из кинотеатра, пробежал пару кварталов и резко остановился, околдованный гигантским светящимся крабом. Опасливо приблизившись, он дотронулся пальцем до красно-зеленой мигающей ноги. Да он же из лампочек! Понатыкали маленьких лампочек по контуру, зажгли и вышел светящийся краб! Пораженный тем, какую хитрую штуку выдумали хозяева заведения, Дима не колеблясь вошел, уверенный что те, кто сумел придумать краба из лампочек, на кухне способны на самые поразительные и, главное вкусные, чудеса. "Мокека из крабов" — замигало зеленым и красным в голове название. Мокеку умеют делать, хитрецы. Из крабов. Наверняка.

Какие дивные соусы! С ними можно съесть что угодно, даже салфетку. И вторую салфетку, тоже можно. Вы умеете готовить мокеку? Сейчас я вас научу.

***

С полным животом чего-то (хорошо бы, мокеки) Дима бежал по пляжу держа в одной руке бутылку, а в другой тоже бутылку. На обеих был нарисован кокос. Но в правой было газированное и сладкое, а в левой крепкое, градусов тридцать и еще слаще.

Движущиеся звезды прекрасны, но утомительны. Так подумал Дима и уснул, укрывшись чем-то ароматным, по-настоящему морским.

***

Веки разжимались с трудом, но терпеть палящее солнце, обжигающее лицо, стягивающее пересохшую кожу, не было никаких сил. Дима нашел компромисс и перевернулся на живот. В темноту глаза открывались легче. Песочек. Превозмогая ломоту, Дима поднялся на четвереньки и медленно извиваясь туловищем выбрался из кома драных сетей и водорослей. Стало понятно, отчего голове было так удобно и мягко: на дохлой-то рыбине… Уже не скользкой, так как солнце высушило ее кожу, превратило в подобие припорошенного песком пергамента.

Сам подивившись остроте своей мысли, Дима не дыша носом, доковылял до моря и как был: в одежде, кедах с зажатой в сведенных пальцах бутылкой, плюхнулся в море. Сколько мог, оставался под водой. Встал на колени, качнулся от набежавшей зыби, промыл забитые песком уши и волосы. Там же, в воде, впервые толком открыл глаза. Все еще не решаясь выпрямиться, вышел на берег и сел подальше от своего ночного лежбища. Потянул носом — вроде воняет не от него. Выволок из мокрых карманов деньги и документы. Прижав камушками, разложил сушиться. И только тогда обнаружил, что возле места его ночевки, неподвижно сидит кто-то маленький и черный. В панаме.

— Чего ж ты, дурачина, мне карманы не обчистил, пока я дрых. Или побрезговал? — пробормотал под нос Дима.

— Сам дурак! — звонко откликнулся обладатель не только панамы, но и изощренного слуха. — Я от тебя, может, крабов все утро отгоняю, а то бы заползли в ухо или в глаз и выжрали изнутри.

— Прости, парень, — устыдился Дима. — Спасибо если так. Большое тебе огромное спасибо. Но на будущее, учти: крабы живого есть не станут, они так только падаль кушают. Я знаю, мне сам Дроздов по телевизору рассказывал.

— О! — воскликнул, подойдя ближе и встав прямо над Димой, негр в панаме, — Так ты ведь, падаль-падалью и валялся. И вонял дохлятиной.

— Ну, я ведь извинился уже, не зуди. — Разглядывая снизу своего собеседника, измученно сказал Дима. — Все, не ругайся!

Негр, с высоты своего маленького роста, внимательно посмотрел на Диму.

— Травку с ликером мешал, а теперь маешься? Турист.

— Не так уж и маюсь! — возразил Дима. — Я, может, больше синьки с хешем намешал, чем ты унести бы смог! — помолчал, прикрыв глаза и добавил: — Маюсь, маюсь, угадал. И что?

— Помогу я тебе, потешный ты: бровь одна, в помоях спишь. Помогу!

Дима повернулся на бок и, оперевшись на руку, стал смотреть, что будет делать негр.

Тот зачерпнул пустой ракушкой морской воды, пошарив вокруг нашел гнилой листок и маленькое перышко. Перетер их в ладонях, положил в воду. Пошептал, топнул ногой и заслонил ракушку с водой и дрянью плечом. Не приняв в расчет того, что плечо у него тощее и заслонить им что-либо, даже такое маленькое, совсем непросто. К тому же, Дима смотрел на него снизу. И от его взгляда не укрылось, как над раковиной взлетело облачко красного дыма и на какой-то миг из нее высунулись и снова исчезли крохотные зеленые щупальца. Цокнув языком, негр добавил еще немного воды и протянул ракушку Диме.

Тот, посмотрел на буро-зеленое месиво и не испытал никакого желания принимать такое внутрь.

— Это что, пить?

— Ты что! — вытаращил глаза негр, — Нельзя это пить, помрешь! Намажь голову, шею и живот. Полежи минутку и иди в воду, смой начисто.

Выполнив инструкции Дима почувствовал себя гораздо лучше. Нигде не болело, не тошнило и не крутило. Только очень хотелось пить.

— Спасибо тебе огромное! Попить нету случайно?

— Нету. — сняв панаму, негр обмахивался ей и улыбался. Пойдем, покажу где родничок есть.

— А пошли в город! — предложил Дима. — Я угощаю. Всем чем захочешь!

— В город… до города двадцать километров почти. Умеешь ты по обкурке прогуляться.

— Ну, значит, к родничку. — развел руками Дима.

Они шли по пляжу рядом и Дима дивился, какой же его спутник все-таки мелкий. Сам вовсе не саженного роста, Дима мог бы пропустить его подмышкой. А весом, превосходил наверное втрое. Меж тем, лицом и по обхождению, негр был ему ровесником, ну может чуть помладше.