Роджер Желязны - Вариант единорога

– Вероятно, музыка и математика, наше наиболее абстрактные искусство и наука, могли бы быть точкой соприкосновения, – продолжал Мортон. – Помимо этого, действительно можно было бы придумать какой-нибудь метаязык.

– Записи этих песен могли бы иметь коммерческую ценность, – предположил Рик.

– А потом? – продолжал маленький человек. – Могли бы мы быть змеем в их Эдеме, искушая их тем, что они никогда не смогли бы испытать непосредственно, нанеся этим жизненную травму? И есть ли какой-нибудь другой путь? Что такое они могут чувствовать и знать, о чем мы даже не догадываемся?

– У меня есть несколько идей, как разобрать эти вещи математически, чтобы понять, действительно ли во всем этом есть логика, – внезапно сказал Рик. – Я думаю, что я вижу некоторые лингвистические формулы, которые можно применить.

– Лингвистика? Это же не твоя область.

– Я знаю, но мне нравится любая математическая теория, неважно, откуда она взята.

– Интересно. Что, если их математика столь сложна, что человеческий мозг просто не сможет понять ее?

– Я скоро сойду с ума от всего этого, – ответил Рик. – Это может пленить мою душу. – Затем он засмеялся. – Но здесь ничего нет, Морти. Мы совсем закрутились… Несмотря на это, у нас есть образчик. Теперь мы воспользуемся им.

Мортон усмехнулся.

– Есть. Я в этом уверен.

Этой ночью сон Рика прерывался со странной периодичностью.

Ритмы песни звучали в его голове. Ему снилось, что песня и язык были одним и тем же с таким математическим видением, которое недоступно двусторонне симметричному мозгу. Ему снилось, что он кончает свои дни в депрессии, глядя, как мощный компьютер решает задачу, а он даже не в силах оценить красоту решения.

Утром он все забыл. Он обнаружил формулы для Мортона и запрограммировал их для решения, мурлыкая неритмичный мотив, чего раньше с ним никогда не случалось.

Позднее он подошел к иллюминатору и долгое время смотрел на гигантский опоясанный мир. Через некоторое время это встревожило его, так как он не мог решить, смотрит ли он вверх или вниз.

Это выглядело как полночная радуга – освещенная солнцем половина колец Сатурна, если смотреть на нее с нашей позиции над золотым полюсом планеты. Это напоминало мне кое-что еще, но метафоры отнюдь не мое сильное место и радуга надолго исчерпала мои способности в этой области.

Когда громадная желобчатая пластина с ее темными подразделениями повернулась под нашим наблюдательным кораблем и черная лента проплыла по северному полушарию мира под нами, я услышал, как Соренсен сказал, перекрывая жуткие звуки из приемника:

– Мы засекли источник, сэр.

Я повернулся и посмотрел на него – молодой, светловолосый, воодушевленный – как он обращался с листами бумаги, испещренной машинной графикой.

– Где он расположен?

– Рядом с внутренней стороной кольца С, и он, похоже, очень маленький.

– Гм, – заметил я. – И нет идеи, что бы это могло быть?

Он покачал головой.

– Никакой.

Это было странное асинхронное биение на фоне воя, тягучие звуки и случайные взрывы, так что все вместе звучало как будто кто-то играет на французском горне в пещере. К тому же это передавалось на странной частоте. Фактически это было обнаружено в результате несчастного случая, когда микрометеорит попал в беспилотное устройство и привел в неисправность машинный приемник.

Позднее на него настроились. Наблюдения за ним велись в течение многих лет, но никогда не могли связать это ни с одним природным феноменом. Таким образом, охота за этим источником была включена в уже длиннейший список экспериментов и наблюдений, которые должны быть проведены в нашем, первом пилотируемом полете в эту область.

– Мак-Карти! – окликнул я навигатора, короткого, темноволосого, равнодушного человека. – Найди-ка нам орбиту, которая была бы достаточно близка к этой штуке, чтобы получить хорошие снимки.

– Да, да, капитан, – сказал он, берясь за бумаги.

Позднее, когда мы были на подходящей орбите и набирали требуемую скорость, Соренсен заметил:

– Что-то происходит на Титане, сэр.

– Шторм? Ледяной вулкан?

– Трудно сказать. Я только что заметил это. Мощный центр атмосферного завихрения.

Я пожал плечами.

– Вероятно, шторм. Проверяй его периодически. Дай мне знать, если будет что-нибудь интересное.

Однако следующей интересной вещью оказался источник звуков, за которым мы следили. Я дремал в своем кресле после проверки запаса корабельного спиртного на предмет порчи, когда Мак-Карти разбудил меня.

– Вы бы лучше пошли и глянули на это, капитан, – сообщил он мне.

– На что на это, – пробормотал я.

– Мы, похоже, обнаружили подлинный внеземной механизм, – сказал он.

Я вскочил на ноги и бросился к экрану обзора, где увидел эту штуку целиком. Я не имел представления о ее масштабе, но это был темный металлический спутник, и выглядел он как два конуса, соединенные своими основаниями. Он парил над плоскостью кольца и его нижний конец ослепительно светился, так что отблески падали на кольцо.

– Что это, черт побери, он делает?

– Я не знаю. Он на параллельной орбите и испускает когерентный свет. Это определенно источник радиосигналов.

Я снова услышал звуки, которые, казалось, усиливались до какого-то крещендо.

– Капитан! – позвал Соренсен. – Возрастание активности на Титане. Это сейчас в нижних слоях атмосферы.

– Брось Титан! Ты измерил «эту» штуку?

– Да, но…

– Ты следишь за всем, за чем можно следить на этой штуке?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Мы поговорим о Титане позже. Внеземной агрегат более важная вещь, чем метановый шторм.

– Слушаюсь, сэр.

Мы наблюдали в течение нескольких часов и наше терпение было вознаграждено тем, что мы стали свидетелями внезапного маневра устройства. Ему предшествовало резкое прекращение всех радиосигналов. Иногда мне хотелось бы иметь возможность запереться в изолированной от внешнего мира комнате, надеясь, что погружение позволит приблизиться к разгадке этого феномена; итак, в его взлетах и падениях, неожиданных пробежках и глиссандо не было ничего неприятного. Когда звуки прекратились, я был буквально оглушен тишиной. Мое внимание, однако, было быстро привлечено другим, так как свет под спутником – который сейчас двигался внутри кольца С – внезапно погас.

Одновременно с этим спутник взмыл вверх, ускоряясь в направлении, перпендикулярном плоскости кольца.

– Следи за ним! – закричал я. – Мы не можем позволить ему потеряться! Мак-Карти и Соренсен исполнять.

Нужно ли нам самим попытаться прицепить к нему какое-нибудь сигнальное устройство? Я не был уверен.

– Оно меняет курс, сэр! – воскликнул Соренсен.