Роджер Желязны - Вариант единорога

Словно бы ниоткуда появился жужжащий звук. Он заполнил все пространство, то поднимаясь на немыслимую высоту, то переходя в грохот, то возвращаясь к назойливому жужжанию. Обрываясь, он возвращался снова и снова.

Затем наступила пауза, и до него донеслось:

– Привет! Вы слышите нас?

Он почувствовал облегчение, смешанное со страхом. Слова заполнили его бесплотный разум, и что-то пробудили в нем.

– Вы слышите?

И ещё раз. Страх исчез, и на его место пришла смутная радость. Он почувствовал необходимость хоть как-то ответить – и, к своему изумлению, сумел сделать это.

– Да. Кто это?

Ему показалось, что где-то вдали беседовали несколько голосов – торопливые, высокие, странные. Он не мог уловить смысл разговора.

Затем:

– Привет ещё раз. Пожалуйста, ответьте. Мы настраиваем коммуникатор. Как вы теперь нас слышите?

– Лучше, – ответил он. – Где я? Что случилось?

– Вы что-нибудь помните?

– Ничего!

– Не паникуйте, Эрнест Докинс. Вы помните, что вас зовут Эрнест Докинс? Мы узнали это из ваших документов.

– Теперь вспоминаю.

Одно звучание его имени принесло целый поток o6pазов: его собственное лицо, лица жены, их двух дочерей, фасад дома, обстановку в лаборатории, где он работал прежде, внешний вид его автомобиля, пейзажи взморья солнечным днем…

Этот день на взморье… Тогда он впервые почувствовал боль в левом боку, тупую боль, которая усиливалась все последующие недели.

– Я… она вернулась… моя память… – сказал он. – Словно плотина прорвалась… Дайте мне минуту…

– Мы подождем.

Он не стал вспоминать о перенесенных страданиях. Он был болен, очень болен. Его положили в больницу, оперировали, накачивали наркотиком… Вместо этого он подумал о жене, детях, любимой работе. Он подумал о школе, любви, политике, науке. Он думал о растущем напряжении в мире, о своем детстве, о…

– Вы в порядке, Эрнест Докинс?

Похоже, он давно закончил свой жизненный путь, и потому этот вопрос вызвал у него нечто, похожее на смех.

– Трудно сказать. Я вспоминаю события моей прошлой жизни… Но где я? В аду? Что случилось?

– Выходит, вы вспомнили не все?

В доносившемся до него голосе что-то неуловимо изменилось. Или дело было в странном акценте?

– Похоже, что нет.

– Вы были больны, очень больны.

– Это я помню.

– Фактически вы умирали. Так говорили врачи.

Он заставил себя мысленно вернуться к периоду своих мучений на больничной койке.

– Да… – сказал он. – Я помню.

Он увидел словно бы со стороны свои последние дни в больнице. Его состояние резко ухудшалось, он словно скатывался по наклонной плоскости в точку, из которой нет возврата.

Ужас, который он при этом испытывал, усугубляли тоскливые лица членов его семьи, друзей и родственников. Он вспомнил, как принял решение провести свой заранее продуманный план в жизнь. Деньги никогда не были для него проблемой, и потому в завещании он мог позволить себе подумать о смерти, иначе, чем большинство людей. Он решил заморозить себя и прожить долгую зиму человечества, грезя во сне о будущей его весне.

– И как долго я спал?

– Немало.

Если бы у него были губы, он сейчас облизал бы их. Пришлось проделать это мысленно.

– Что с моей семьей? – спросил он.

– Увы, времени прошло слишком много…

– Понимаю.

Невидимый собеседник дал достаточно времени, чтобы он смог осмыслить услышанное. Затем:

– Вы, конечно, ожидали нечто подобное?

– Да. Я готовил себя к такому положению вещей – пока не потерял способность рассуждать.

– Прошло так много времени…

– Сколько?

– Давайте лучше поговорим о более интересных для нас вещах.

– Хорошо.

– Мы рады, что вы такое благоразумное существо.

– Существо?

– То есть человек. Извините нас.

– И все же мне хочется кое о чем спросить. Неужели по-английски ныне говорят так странно? Или это не ваш родной язык?

После паузы собеседник уклончиво сказал:

– Позвольте нам не отвечать на этот вопрос.

– Как хотите. Но вы же должны понять, что меня крайне заботит мое нынешнее состояние. Я ничего не вижу и не ощущаю.

– Мы знаем это. Жаль, конечно, но в таком пoлoжeнии есть и определенное преимущество. Еще не пришло время для вашего полного пробуждения.

– Не понимаю. Выходит, вы не нашли способа излечить меня?

– Мы не знаем другого – как вывести вас из замороженного состояния без значительных повреждений клеток вашего тела.

– Тогда как же… как же мы тогда разговариваем?

– Мы снизили температуру вашего тела почти до абсолютного нуля. Нервная система стала сверхпроводимой Затем мы включили специальное энергополе и стали воздействовать им на ваш мозг. В результате в нем начал циркулировать биотоки. Ныне мы обращаемся с помощью энерголуча прямо в ваш мозг и получаем оттуда ответы. Можете считать это телепатической связью.

На него нахлынула новая волна паники. Как долго она продолжалась, он не знал. Его привел в себя голос, настойчиво повторявший его имя.

– Слышу… – с трудом ответил он. – Я все понял… но это нелегко принять.

– Понимаем. Но то состояние, в котором вы находитесь, по-своему очень устойчиво. Мы могли бы даже удалить ваше сердце, и это ничего бы не изменило.

– Похоже, так и есть. То, что вы сделали, внушает мне кое-какие надежды. Но зачем вы сделали это? Наверное, вы не стали бы пробуждать меня только ради того, чтобы продемонстрировать свое могущество?

– Нет. Нас интересует время, в котором вы прежде жили. С чисто археологической точки зрения.

– Археологической? Выходит, прошло очень много времени?

– Простите, быть может, мы употребили не совсем то слово. Наверное, надо выражаться как-то иначе, когда говоришь о руинах. Но так или иначе, ваш мозг и нервная система – двери в далекое прошлое.

– Руины? Что, черт побери, случилось?

– Была война, и был хаос. Точной информации у нас нет.

– Кто выиграл войну?

– Трудно сказать.

– Значит, дело обстоит совсем плохо…

– Вполне возможно. Мы ещё не закончили наши исследования. Потому-то мы надеемся много узнать от вас… вернее, от ваших замороженных останков,

– Но… но если на Земле произошла война, а затем воцарился хаос, то как же мое тело уцелело?

– Вы находитесь в подземном, очень прочно построенном здании. Система охлаждения имеет автономный атомный генератор, управляемый специальным компьютером. Ни время, ни атомные взрывы здесь ничего не изменили.

– Ужасно… Но вы хотите слишком многого от меня. Со времени моей псевдосмерти прошли, быть может, века, но я ничего не знаю о них! Если вы считаете, что я здесь развлекался, смотря телевизор и читая газеты, то ошибаетесь.

– Понимаем. Но нас интересует прежде всего ваше время.

– Э-э… Не знаю даже, с чего начать.