Татьяна Туринская - Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

— Да, я действительно немножко облажалась, но не до такой же степени!!! — возмущенно воскликнула она. — Ладно, пусть даже я действительно опозорилась по полной программе, это не дает ему основание на… Ну, в общем, ты сам все понял. Ладно, с очень даже большой натяжкой я могу допустить, что он был прав, что наказал меня. Но это же должен быть единичный случай! А он грозится, что теперь так будет всегда!

Муравич удивленно приподнял брови. В то же время уголки его губ слегка потянулись в сторону ушей:

— Альбина, ласточка моя, ты меня удивляешь. Ты что, вчера на свет родилась? Ты сколько лет в этом бизнесе? Что тебя возмутило в поведении Варенника? То, что он применил вполне законный метод воспитания? А скажи, он что, раньше тебя не воспитывал, что ли?

Алька, ошеломленная его восприятием произошедшего, покачала головой:

— Нет! — Покачала так уверенно, ведь ее-то он действительно раньше не воспитывал. Да и настоящую Альбину, пожалуй, тоже пальцем не трогал, что-то Варенник высказывал на сей счет. — Нет, что ты, как можно!

— Ну ни фига себе, мужество! Да ты ему памятник должна поставить за такое воздержание! Ты же знаешь главное правило нашего бизнеса: кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Милая, правила существуют для всех, независимо от ранга. Альбина, неужели я должен объяснять тебе азбуку нашего бизнеса?!

Алька ошеломленно молчала. Вот те раз! Так это у них тут правила такие?! Это, выходит, норма?! Раз продюсер, так уже и в дамки можно без разрешения?!

— Как же так, Ванюша? Ведь он же получает свой процент от всех моих выступлений, и процент немалый. За что же ему еще и это?

Муравич вновь скривился:

— Альбина! Я делаю второе замечание. Третьего не будет — я просто исчезну. И, уж коли зашел разговор, так тебе прекрасно известно, что на процент от выступлений не проживешь ни ты, ни он. Все мы живем совсем на другие проценты…

— Прости, Иоанн, прости пожалуйста, — Алька настолько перепугалась, что вот сейчас Муравич психанет и уйдет, и останется она без всякой защиты, без помощи, и никто противному Салу руки не укоротит, что совсем не обратила внимание на замечание о каких-то там других процентах. — Я случайно, сама не знаю, как вырвалось. Просто мне так хочется назвать тебя ласково, а Иоанна не слишком-то приласкаешь. Не обижайся.

Алька вновь погладила гостя по руке. И вновь Муравич, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания.

— Я хочу, чтобы ты опять взял меня к себе. Если уж меня и будет кто-то наказывать, я хочу, чтобы это был ты. Тебе не обязательно снова жениться на мне. Просто стань моим продюсером. Пожалуйста, Иоанн! Ты же знаешь, я не люблю унижаться, но ты должен мне помочь!

Только теперь Муравич резко выдернул свою руку из-под Алькиной:

— Я никому ничего не должен, тем более тебе. Это ты мне по гроб обязана. Я мог вообще убрать тебя со сцены. Однако я милостиво позволил тебе на ней остаться! И с каких это пор тебе вдруг стали приятны мои "наказания"? Что-то я не помню в тебе такого энтузиазма. Когда ты была моей женой и подопечной, не слишком-то я тебе нравился. Хоть бы раз изобразила, что тебе приятны мои ласки! Ты же практически сама толкнула меня в Риткины объятия! Я ее, шлюху, терпеть не могу, зато в постели она — королева. И не снежная, как ты, а королева шлюх. Я с ней мужиком себя чувствую, а не извращенцем, занимающимся сексом с трупом. А теперь, выходит, на фоне Варенника я обалденный мужик? Нет, милая, прочувствуй, как мне жилось с тобою. А ведь я тебя любил. Каково мне было отправлять тебя на субботники, когда не мог от них отбрехаться? А ты приходила с них, как ни в чем ни бывало, ни словом, ни жестом не показывая, что я тебе хоть чуточку дорог. Я не смог научить тебя быть женщиной, так может, Вареннику удастся тебя разбудить. А нет — так хоть разницу прочувствуешь между любящим мужчиной и голодным кобелем, трахающим ближайшее дупло.

Вскочил из-за стола так, что опрокинулись оба фужера, залив белоснежную скатерть голубыми лужицами, и уверенной походкой направился к двери. И даже не попрощался.

***

Алька с силой оттолкнулась от стола руками, да забыла, что стул-то не на колесиках, и чуть было не упала. Однако в последнее мгновение перед падением удалось зацепиться за стол. Впрочем, уж лучше бы она упала. Или, может, надо было ухватиться не за сам стол, а лишь за скатерть и упасть не в гордом одиночестве, а под громкие фанфары разбивающегося вдребезги фарфора и хрусталя. Такой себе оригинальный салют протеста.

"Какая же ты, Муравич, сволочь! Подлец, урод! Ну и трахай свою Ритку — королеву шлюх, на большее ты, видимо, не способен. Не сумел разбудить в бабе женщину, и теперь мстишь ей за это самым подлым образом. Ну и ладно, и хрен с тобой! Я и без тебя управлюсь. Управлялась же как-то Альбина, а я разве хуже???"

Конечно, Альбине-то оно легче было, к ней Варенник не приставал. Да и не слишком-то та Альбина пробивной оказалась. За нее все сделал Муравич, а она, дура, даже не догадалась изобразить из себя страстно влюбленную. Идиотка! Неужели так сложно было поохать-поахать под Иоанном, дабы не разозлить невзначай мужика, от которого зависишь целиком и полностью? Альке и самой приходилось несколько лет терпеть назойливые ласки мужа, однако она неизменно, как бы ни был он ей противен, а пару-тройку раз обязательно постанывала сладострастно. От нее не убудет, а мужику такая радость. Пускай будет уверен, что сделал ее в очередной раз счастливой. И вовсе ему необязательно знать, что он для нее — нуль без палочки, и что его старательные упражнения не приносят ей ни малейшей радости. Дура ты, Альбина, ох и дура! Теперь вот из-за твоей глупой башки Альке страдать приходится. Ну и пусть! Она выдержит, она все выдержит, только бы иметь возможность петь. И не дома, принимая ванну, а на большой сцене, перед тысячами благодарных зрителей. И никакой Варенник не отобьет у нее это желание. Подумаешь — Варенник! Если уж она выдержала четыре года бесконечных притязаний Утицкого, то и Сало как-нибудь выдержит. Правда, Утицкий все-таки был менее противен…

Не успела Алька остыть от обиды на Муравича, как позвонил Варенник:

— Давай, девочка, быстренько собирайся. Тут срочный заказец объявился — маленький частный концертик для новых спонсоров. Ну ты сама знаешь — минут на тридцать, потом фуршет с гостями. В общем, все, как обычно. Машина уже выехала, так что будь готова через двадцать минут. Все, отбой. Я встречу тебя на месте.

***

Машина остановилась возле небольшого деревянного домика сказочного вида. И, прямо как у Пушкина, на небольшой башенке со шпилем восседал петушок. Правда, не золотой, но все равно домик выглядел весьма забавно.

У входа ее уже ожидал Варенник. Алька только успела преодолеть три ступеньки, ведущие к крыльцу, как он, не говоря ни слова, открыл перед нею дверь и легонько подтолкнул в спину. Алька оглянулась и ахнула: она оказалась не в доме, а… в бане! Нечто типа привычной сауны, только в одном углу довольно просторного предбанника были устроены своеобразные подмостки: сцена ни сцена, так, деревянный настил высотой всего-то сантиметров пятнадцать. Причем, доски были сколочены словно наспех, и между ними темнели щели. Топтаться на таком полу на тонких шпильках? Это же самоубийство!