Ахэнне - Принцип подобия

— Ну…начну с буквы "А", — пробормотал Рони себе под нос.

Он вскарабкался по треугольной стремянке, и принялся методично отбирать книги с дисками. Львиную долю занимали труды мудрецов и философов, от первых же строчек Рони засыпал и рисковал свалиться с лестницы. Таинственный Амбивалент, впрочем, не упоминался, зато теологи и ученые спорили — является ли эпидемия карой или просто болезнью, насколько гуманны методы Гомеопатов и "воинства оных, именуемые Магнитами".

Попадались истории о старом мире — о том, что было до эпидемии. Они читались легче, но вызывали недоверие. Летучие машины? Связующие знаки, вроде его "змеи" — у каждого, и по ним можно говорить? И все время война, непонятная и необъяснимая, словно до эпидемии каждый был одержимым, но не признавался в этом.

Рони с трудом удерживал стопку толстенных томов. С опаской глянул вниз. Свернет ведь шею…

"Сюда бы Целеста с его телекинезом. Ну и ловкостью тоже".

Наверное, стоило прихватить какого-нибудь отключенного покрепче, дабы держал тяжеленные книги. Не сообразил… а впрочем, нет. Большинство Гомеопатов вовсю использовали бессловесных рабов, но Рони отпугивала их пустота — словно перегибался в бездонный колодец, вдобавок неизменно чувствовал что-то вроде вины.

"Поглотитель душ", вопят сектанты на улицах.

"Мозгожор", — брезгливо оглядываются граждане Виндикара.

Девятую книгу он не удержал, и массивный, обитый железом, талмуд полетел вниз. Рони зажмурился — ветхая бумага наверняка не выдержит, порвется, ему попадет, и…

Книга зависла между небом и землей.

— Аккуратнее. Ты чуть меня не зашиб.

Остальные восемь "кирпичей" выпрыгнули из ненадежных объятий Рони, стопка очутилась на полу, и тогда мистик разглядел нежданного помощника.

— Аида, — улыбнулся он.

Давным-давно эта девушка "травила" его вместе с Тао и подругой Лерееной, но воды утекло с тех пор больше, чем в северном море. Лереену с напарницей Ксаной отозвали в соседний Маирж; Аида вышла замуж как Магнит и как человек — за мистика Вотана, крепкого коренастого мужчину лет на пятнадцать старше ее, усатого и обстоятельного.

Рони спустился, и без лестницы выяснилось — девушка обогнала его в росте на полголовы, крепко сбитая, сильная благодаря тренировкам, как все воины, черноволосая — только волосы гладкие, а не вьющиеся, как у Вербены. Забавно, они все живут в одной Цитадели, но редко рассматривают друг друга. Безликие убийцы — тени. Магниты.

— И-е-ро-ним, — по слогам проговорила Аида. Зубы у нее были неровные, а губы — бесформенные, словно куски теста.

"Что ей нужно?"

— Забавно, что ты здесь. Чего Магнитам делать в библиотеке? — Аида с легкостью подняла книги. — На. Если удержишь, конечно.

— Оставь, — не рискнул Рони. — Я потом…

— Могу помочь, — и предупреждая вопрос, — просто скучно, Рони. Вотан дрыхнет, да к тому же вся ваша братия красноречием не блещет… правда, картинки показывает лучше, чем некоторые.

— Я… — Рони болезненно скривился, припомнив безумие, в котором он тонул, точно в липком кроваво-алом сиропе. Откуда его выволок Целест.

— Извини. Хотя, мне, наверное, следовало извиниться еще тогда…

Рони отмахнулся. Не хватало вот сейчас вспоминать старые обиды!

Аида присела на корточки, задернув мантию и обнаружив брюки-милитари. Она перелистывала страницы, взметывая облака пыли, а Рони отмечал, что ногти у нее короткие, в заусенцах и обкусанные.

— Чушь собачья, — вынесла приговор Аида. — Наша наставница, Декстра, говорит, что в юности мечтала сжечь все это барахло. Здесь все равно ни на грош правды. Только сушеная каша из мозгов старых придурков.

"Может быть. Но мне негде искать… и даже не так. Мне некуда пойти больше, потому что постучишься в чужую келью — и придется объяснять, где Целест и почему. Не хочу".

— А ты?

— Не знаю. Никогда не любила книжки. У меня есть огонь, яд и шипы — зачем мне буквы на бумаге? — Аида вздохнула и потрепала Рони по затылку. — Не забивай себе голову. А я пойду, пожалуй…

Она оглянулась в просвете двух стеллажей:

— Кстати, Вотан считает, что если правда хочешь что-то вызнать, — так у рыночных гадальщиков. А точнее, у дешифраторов. Не все из них шарлатаны.

— С-спасибо, — проговорил Рони вслед. Он занялся книгами, и вскоре пальцы его покрылись сухой пылью, похожей на пустынный песок; вместе с тусклым зеленовато-желтым фонариком мигало само время.

Он едва сдержал крик.

Вернуть книги на место — еще несколько мучительных минут; Рони нужно убедиться — просто видение (мистики все чокнутые), его не выбросили в никуда, словно беспородного щенка. Он оцарапал нежную кожу между пальцев острой кромкой бумаги и промокнул кровь языком. От металлоидного запаха страх возрос до паники. Он побежал прочь. Поскользнулся и едва не скатился кубарем с вереницы ступеней.

"Целест!" — едва не позвал он.

Но удержался: его не ждали.

*

— Все в порядке. Я уже сказал: все в порядке, — Рони схватился за голову, изображая мигрень. Поутру, часов в пять, Целест едва не зашиб его дверью — Рони завернулся в теплую мантию, как в одеяло, и спал прямо на полу, на манер дворового пса. Извинялся уже минут пятнадцать, и Рони радовался — хватило ума не рассказывать о том, как плохо ему было. В конце концов, мистики все ненормальные, и то исключительно его проблемы.

— По-твоему, я должен был вас… тревожить? — порозовел до кончиков волос. Целест схватил его поперек туловища, словно в борьбе опрокидывая на пол, прошептал на ухо:

— Спасибо. Ты настоящий друг.

— А ты обещал поговорить с матерью. Как раз успеешь до дежурства — отвезти Вербену домой и…

Целест помрачнел. Его лучшая ночь закончилась.

— Хорошо. Слушай, ты точно не обижаешься?

— Я требую оплаты.

— Какой именно? — Целест вывернул карманы — вывалилась мятая сигаретная пачка, пара мелких монет. Браслет покачивался на запястье, в коридоре было холодно, и по коже обнаженного по пояс Целеста бродили мурашки. Он был готов платить, вот только представления не имел, чего Рони может потребовать. Бессмертную душу?

Впрочем, догадался — пятилетнее знакомство сродни ясновидению.

— Завтрак. Что-нибудь поприличнее овсяной размазни, — ожидаемо сказал Рони.

Но прежде требовалось незаметно покинуть Цитадель. Вечером хватило пары улыбок и взмаха ресниц, пушистых и немного колючих, как лапки мотылька — теперь Целест знает, и это знание драгоценней всех Архивов. Но сейчас — утро. Нужно выбраться, пока все ночная смена не вернулась, а остальные — не проснулись.

— Пять минут, — заверил Целест, вновь покидая напарника за дверью.

Вербена спала, свернувшись по-кошачьи, и Целест поразился, до чего гибко ее тело (о да, он знает теперь — насколько); от нее веяло сонным теплом и уютом. Целест тронул висок и убрал прядь волос, прилипшую к губам, и тогда Вербена проснулась.