Алина Гралева - Радужная Сфера

А рядом планета мерцает и медленно кружится

До слез голубая, до боли знакома, до ужаса

И мы вместе с ней то ли медленно падаем в пропасти,

То ли парим в невесомости.

И дрогнут ресницы, и к телу вернётся движение

Реальность навалится тяжестью сил притяжения

Мелькнёт и исчезнет волшебных видений бессмыслица

Надо ж такому было приснится…

Я шла сквозь влажный туман, слишком напоминающий внутренности облаков, так как я их видела из иллюминатора своего самолета. Я не видела ни своей руки, ни своего спутника, держащегося за мою влажную ладошку. Не знаю, когда она опустела. Разыскивать пропажу я не стала: почему-то я была совершенно уверена, что он попадет, куда требуется. Нежный голос солистки группы "Лакмус" сопровождал меня в этом путешествии, большем похожем на предутренний сон. Да и все случившееся со мной сейчас больше напоминало чудесное, хотя немного грустное сновидение.

Я врезалась во что-то твердое, и только тогда перед моими глазами рассеялось мутное марево. Испуганные глаза стюардессы, тележку которой я едва не перевернула, лучше громких слов подтверждали, что я вернулась.

— Вам плохо? — обеспокоенный голос девушки набатом грохотал в ушах. Любопытно, на какой самолет меня занесло? Видимо, мой растерянный вид заставил стюардессу проявить больше настойчивости: — Где ваше место? Скоро посадка, и вам необходимо срочно сесть.

Где располагалось мое кресло до того, как мы оказались в пещере, я помнила весьма смутно, но, уступая настойчивости проводницы, покорно поплелась вглубь салона, выискивая глазами свободное место. И оно вскоре нашлось.

— Что это? — неподдельное изумление, написанное на лице стюардессы, позволяло предположить, что, во-первых, случившееся со мной было не совсем сном, а во-вторых, что я умудрилась вернуться на свой рейс. По крайней мере, кресло, так и оставшееся в Ледяных Чертогах, изначально стояло именно на борту этого самолета.

Я дочитала последнюю страницу и несколько минут просто сидела, тупо глядя в монитор.

— Ну, как? — первой не выдержала подруга, нетерпеливо ожидавшая моего приговора.

— Значит, тот парень, которого я умудрилась спасти в самом начале истории, был Алекс? — я в задумчивости помолчала, но решила не развивать тему. — Ты закончила на том, как я простилась с Айлери и шагнула в зеркало. Прости, но на пристойное окончание романа это не тянет.

— Ты права. Поэтому я и дала тебе прочитать незаконченную вещь — вдруг подскажешь что-то дельное.

— Прости, я и забыла — ты же не можешь жить без хэппи-энда!

— А его не будет?

— Не знаю. В конце концов, кто из нас двоих писатель? Это твоя сказка и только ты вправе решать, как она закончится. Хотя, по-моему, того сладкого окончания, где влюбленные жили долго и счастливо и умерли в один день, изначально не могло быть.

— Почему? — мне показалось, или голос Стаськи задрожал слезами?

— Не переживай, подруга. В том нет твоей вины. Просто ты немного ошиблась.

— В чем? — непролитые слезы зажглись звездочками любопытства. Не самая плохая новость. Ради ее душевного равновесия можно наговорить гору любой чуши.

— Главная ошибочка, конечно же, с принцем. Вопреки сложившимся сказочным стереотипам, он оказался вовсе не богатеньким бездельником с романтической придурью в голове.

— Ты его ненавидишь? — ну, и к чему такая вселенская печаль?

— Вовсе нет. Более того, я им восхищаюсь: он сделал все возможное, чтобы исполнить свой долг.

— А в чем я еще ошиблась?

— Да не могло у твоих героев ничего получиться: в любом случае я должна была вернуться, иначе пропал бы всякий смысл моих похождений. Тебе следовало выбрать либо другую героиню, либо другое время: сейчас я не могла остаться.

— Даже если была бы уверена, что он действительно любит тебя?

— Возможно, это ничего бы не изменило, — подружка задумчиво всматривалась в темную глубину своей чашки. Кажется, я знаю, что сможет ее утешить: — Хочешь, расскажу, чем закончилась моя часть истории?

— А было дальше? — Стасюха замерла, не отводя от меня опасно заблестевших глаз.

— Я шла то ли в облаках, то ли в густом тумане и мне пела "Лакмус". И знаешь что?

— "Мы встретимся"! Я знала, я была просто уверена! Значит, — голос подружки неожиданно сел, — значит, все это было на самом деле?

— Или это был просто красочный сон, приснившийся нам одновременно. Такое тоже бывает. Но тогда чем это отличается от действительности?

Подружка так и не допила свой чай и, сославшись на какие-то неотложные дела, умчалась домой — скорее всего, эта ненормальная побежала дописывать свою историю.

За распахнутым окном изнемогающий от жары город жил своей обычной суетливой жизнью. Равномерный гул машин и запах смога казались сейчас чем-то странным и даже немного раздражающим, но я понимала, что очень скоро это снова станет привычной частью окружающего мира.

Ощутимый толчок в плечо вывел из состояния благостного оцепенения, в котором я пребывала. Толстый шмель, нахально примостившийся на тонкой ткани моей рубашки, пощекотал кожу мохнатыми лапками, не в силах отдышаться. Я подставила ладонь, и толстяк, благодарно пошевелив усиками, расположился на ней, глухо бормоча что-то невразумительное, но очень успокаивающе-приятное. А вместе с ним в комнату ворвался аромат летнего луга — запах сказки, ставшей частью моей жизни.