Сергей Карпущенко - Месть Владигора

И синегорцы, что пришли вместе с Кудричем, в пояс кланялись Владигору, называли его мудрейшим, благодарили за заботу и обещали служить ему верно, когда время придет идти на приступ Пустеня. Каждый уверился, что Владигор все правильно расчел и теперь есть надежда на то, что и землями обзаведутся, и столицей с богатствами немалыми. Главное же то, что Грунлафу нос утрут, за все обиды отомстят ему.

Быстро двигался к Пустеню синегорский обоз, но еще быстрее мчался к столице княжества игов всадник, следивший за людьми Владигора едва ли не с самого их ухода из Ладора. Видел он, что вначале синегорцы, следуя какому-то тайному плану, пошли на юго-запад, а после, углубившись в леса, что раскинулись по обе стороны реки Звонки, взяли резко на север.

«Ага, Владигор, — думал всадник про себя, — ты, точно заяц, путаешь следы, не желая в пасть лисе попасться. Пойдешь на север ты, а после — на восток, огибая море Венедское. Знаю я, княже милый, куда идешь ты. Но ты иди, иди. Идешь ты туда, где станешь выполнять все, что я предпишу тебе. Местью своей захлебнешься, станешь таким, как все, — как борейцы, как Грунлаф, как я! И Белуновы безделки позабудешь. Недолго тебе осталось быть чистым витязем добра. Оскоромишься, наделаешь делов!»

И громко смеялся этот всадник, представляя Владигора служащим злу, потребе личной, потому что был уверен он, что все в жизни этой происходит по личному его предписанию и зло куда удобней для людей, привычней им, родней.

К воротам Пустеня он прискакал за день до того, как к столице игов должны были синегорцы подойти. Звучный рог его трижды у окованных ворот протрубил сигнал, который обычно подавал на въезде в город сам Грунлаф, а поэтому в оконце башенки надвратной тотчас появились лица стражников, и, когда узнали те, что явился гонец от самого Грунлафа, мигом ворота отворили, и всадник помчался к княжескому дворцу, где за отъехавшего в поход князя правила его жена Крылата. Рано постаревшая, с черным, накинутым на голову убрусом, который она носить решила до конца дней своих в память о погибшей дочери Кудруне, Крылата встретила гонца в просторной горнице своей. Здесь же находился старый воевода Сыч, оставленный Грунлафом в обезлюдевшем Пустене присматривать за порядком, да чтобы в случае надобности военной, если кто полезет вдруг на стены Пустеня — во что Грунлаф, конечно же, не верил, — смог бы Сыч из стариков, мальчишек, баб составить оборону да отсидеться за крепкими и высокими стенами Пустеня до прихода войск.

Гонец, едва вошел в палаты к княгине, сразу же отдал ей земной поклон. Она его сразу узнала:

— Мудрейший Крас! А говорили, что погиб ты, когда проклятый Владигор ночью напал на дворец ладорский. Выходит, врет молва?

— Не верь молве, княгиня! Верь только мне, если и впрямь почитаешь меня мудрейшим. Я только-только от стен Ладора с вестью радостной к тебе явился!

— Да неужто?! — всплеснула руками Крылата.

— Да! Малой кровью борейцами взят Ладор. Супруг твой жив, живы и все князья-вожди! Перуну за это надо вознести молитву!

Крылата и Сыч воздели руки, и восторг был написан на их лицах.

— Но где супруг мой? Где войско? Почему не возвратились они в Пустень? — спросила княгиня.

— О, правительница, — помрачнел чародей, — захват Ладора таким быстрым был, что все синегорцы из города ушли. Борейцы же остались в нем. Слов не хватит, чтобы описать богатства, что нашли мы в сокровищнице Владигора. Знай, что стал Грунлаф богаче вдвое. В Ладоре же остался он потому, что нужно город укрепить на случай, если синегорский князь сделает попытку отбить свою столицу, взяв в союзники Ильмер, Венедию или Ладанею. Да и реки вскроются вот-вот, дороги непролазной грязью покроются. Куда сейчас идти? Но, — Крас совсем унылым с виду стал, глаза отвел, слова как будто застряли у него в горле, и губы тонкие беззвучно шевелились, — но…

— Ну, продолжай же! — встревоженно приказала ему княгиня.

— Повинуюсь, повелительница, — поклонился Крас. — Был Грунлафом я к тебе направлен, чтобы вестью доброй порадовать княгиню. Но с известием хорошим наряду везу я и весть страшную…

— Да в чем же дело?! Говори скорее! — была сама не своя от нетерпения Крылата. — После гибели Кудруны не может быть для меня известия страшнее того, что я уже пережила когда-то! Что, с Грунлафом что-нибудь стряслось? Сильно захворал?

— Нет, — Крас вздохнул, — с супругом твоим ничего не сделалось. Но нужно Пустень защищать.

— От кого же? Кто нам грозит? — подал голос Сыч. Был он воином матерым, опытным, бесстрашным. Не один уж раз спасал Пустень от приступов, предпринимаемых драчливыми соседними княжествами — Мери, Упсалой, Свеонией. К тому же стены Пустеня считались самыми высокими и крепкими во всем Поднебесном мире, поэтому без страха он услыхал о необходимости дать отпор кому-то.

— От кого, спрашиваешь ты меня? — с каким-то радостным злорадством переспросил чародей. — Да от Владигора и всех синегорцев, кои завтра подойдут уж под стены Пустеня. Что, не ожидали?

— Да, не ожидали… — растерянно хлопала глазами Крылата. — Не ты ли говорил, мудрейший, что Владигор столицу свою покинул, но снова попытается ее отбить. Причем же Пустень здесь?

— Ах, княгиня! — с укоризной покачал головой Крас. — О чем думали в Ладоре, то не сбылось. Обхитрил нас Владигор! Когда я гнал своего коня, чтобы весть о взятии Ладора принести тебе, чуть не натолкнулся на войско Владигора, поспешно идущее к твоей столице. Надобно, княгиня, к обороне готовиться изрядно! Весь собери на площади народ, скажи: «Пусть каждый, кто может оружие держать, готовится! Многотысячное войско идет под Пустень! Зол Владигор, ибо княжества лишился, а посему не будет никому пощады, если ворвется в город. Всех порежет да порубит, включая женщин, стариков и маленьких детей!»

— Вот напасть явилась! — руки поднесла к лицу Крылата. — А не откупиться ли нам от Владигора? У нас казны довольно…

— Не откупишься, княгиня! Владигор все свои богатства потерял, земли, городища, сам Ладор с казной, так что ему заменой быть может? Только все земли игов, весь Пустень с сокровищами Грунлафа!

Страх исказил рано постаревшее лицо княгини. От отчаяния потеряв дар речи, женщина качала головой, а морщины на лице Сыча от нежданно явившихся забот стали еще глубже. Крас продолжал, и теперь голос его звучал веселее:

— Но не кручинься, благородная Крылата. Как помогал я мужу твоему и его союзникам взять Ладор, так помогу и Пустень защитить от Владигора. Ведь мне известно все, что он попытается предпринять для осады твоего города. Не сам ли я его учил, придумывая разные хитрости, когда борейцы шли на приступ ладорских стен?