Иван Магазинников - Печатник. Печать Тьмы

— Тогда ты можешь отдаться в лапы Канцелярии и молиться, чтобы наши Писари нашли способ. Ну или, в крайнем случае, воспользоваться советом Спящего Змея.

— Советом?

— Ага. Покончить с собой.

— Умеешь ты поддержать в трудную минуту, — пробурчал юноша.

— Только смотри, не вздумай шарить у него по карманам! — напутствовал его геомант. Он улыбался, но в глазах его были страх и сомнение.

— Есть кто живой? — Айвен вошел в дверь, изображавшую из себя ворота замка, — Э-эй, хозяин барсука?!!

Но ответом ему была тишина. Внутри все выглядело намного проще, чем можно было ожидать от миниатюрного дворца. Самые обычные комнаты и обстановка, как в любом из десятков купеческих домов, в которых довелось побывать вору, так сказать, по своей основной специализации. Обычные ковры, обычная мебель, камин в самой большой комнате и неизменные головы животных над ним. Правда, головы эти принадлежали обитателям Мурлока, и выглядели как лучшее средство от ночных кошмаров — сложно увидеть страшный сон, если ты вообще боишься заснуть.

— Каббров старик, я пересек несколько стран истекая кровью и преследуемый половиной Даркилонских тварей, в компании разноцветного мага и неизменно зеленого гоблина, да еще и с этой дрянью, которая умеет только убивать и чесаться! — потряс он рукою, на которой была Печать, — А ты решил в прятки со мной поиграть?

"Он где-то здесь. Я чувствую. Но он слишком силен, его сила заливает все вокруг и я не могу точно сказать, где находится ее источник. Постарайся выманить его, и я сделаю все остальное!"

— Там на улице меня ждут друзья. Великий жрец судьбы, который может заворот кишок устроить одним движением бровей, и чародей, способный взглядом обрушивать каменные мосты и дворцы. И ты думаешь, что мы тебя не найдем, а?

— Хотел бы я посмотреть, как гоблин будет бровями плести паутину судьбы, — раздался насмешливый голос со всех сторон сразу, — Тем более, как он будет это делать, блуждая в мире потерянных душ.

— Хм. Голос есть. А где все остальное? Выходи.

— Твоя Печать. Она меняется. И она не похожа ни на что из того, что создавал я. Прекрати это немедленно!

— Ты даже представить не можешь, как далеко продвинулись маги Канцелярии в искусстве создания Печатей.

— Не могу? Неделю назад младший Писарь по имени Арой создал новую версию разработанной еще мною Печати Миражей. Его рисунок способен создавать не одну, а до трех иллюзий любого предмета, которого касается маг. Его схема великолепна, но если исправить в ней один крохотный изъян, то мы получим…

Воздух вокруг юноши "поплыл", как над раскаленным песком пустыни. Длилось это всего пару мгновений, а потом вокруг юноши появилось несколько совершенно одинаковых ваз, высотою ему примерно по пояс. Их было шесть штук.

— Хм. И что?

— Как видишь, я не только в курсе о всех новых разработках Канцелярии, но и успешно их использую, совершенствую. Моя Печать Миражей делает шесть копий. Правда, живут они несколько меньше.

"А он хорош! И он мне подходит. Глуповат, правда, и слишком зазнался, но мне это только на руку. Так что вскоре ты будешь свободен и совершенно беспомощен без меня. Кстати, не хочешь вступить в ряды моих приспешников? Сделаю тебя главою Гильдии Воров или своим Министром карманной экономики, хе-хе… Заставь его создать живую иллюзию. Скажи, что вазы ты и сам умеешь копировать."

— Неплохо. Но я ожидал большего. А как насчет живых объектов?

"Аннарен знал Печать Миражей. Сейчас у тебя будет сильно чесаться рука. Восемь вложенных Печатей — это немного болезненно, уж извини. Возьми вон тот сосуд!"

Юноша послушно подошел к огромному столу, стоявшему посреди комнаты, и взял с него кувшин. Воздух вокруг него замерцал, и рядом с вазами появились точно такие же кувшины. Разумеется, это были тоже иллюзии. Чуть позже появилось еще два сосуда — на столе.

— Надо же, какая любопытная у тебя татуировка. Ты ведь не Писарь, верно? Похож на

Печатника, но я не вижу на твоем мана-контуре следов других Печатей. Или ты уже несколько месяцев ходишь только с одним рисунком, или это вообще твоя первая Печать.

— Врать не стану. Я ее получил совсем неожиданно и до этого вообще ничего не знал об этих ваших Печатях. Собственно, именно из-за нее я к тебе и пришел.

— А почему именно ко мне? Боишься Канцелярии?

"Трезво оцениваю их и твои возможности. Я много слышал о тебе. Повтори!"

— Я кое-что слышал о Первопечатнике. Вполне достаточно, чтобы понять — канцелярские Писари тебе и в подметки не годятся.

"Эй, ты что, оглох на среднее ухо? Повторяй за мной слово в слово! Такие, как этот самодельный гений, очень падки на лесть."

— Тут ты прав, мой мальчик! — в голосе звучало нескрываемое самодовольство.

Вазы пошли рябью и исчезли. На их месте появилось шесть барсуков. Животные синхронно уселись на пол и почесали брюхо.

"Отлично! Он спрятался сам, но не догадался скрыть свое животное. Еще немного потяни время, мне нужно изменить рисунок на Печать поиска жизни. Скажи, что хочешь избавиться от своей татуировки."

— Послушай. Я через многое прошел для того, чтобы тебя увидеть. Этот рисунок… Он сделал меня сильнее, сделал свободнее. Ты — лучший из лучших, и я хочу стать твоим учеником, чтобы сполна вкусить этой силы!

"Ты псих! Думаешь, он купится на это? Я же просил повторять за мной!"

— Да, твоя Печать… Она очень сильна. Проклятье! Я вижу, как меняется ее рисунок. Но этого не может быть!

"Этого не может быть!" — вторил ему Князь.

— Что такое?

— Не бывает Печатей, способных изменяться! Кто ты или что ты такое?! — почти сорвался на визг Первопечатник.

"Быстро, вторая дверь на правой стене. Там коридор. Тебе нужна последняя дверь по левой стене. Бегом, он там, пока не ушел!"

Айвен рванул с места без лишних слов. Упускать единственного человека, способного избавить его от назойливого присутствия Князя ему не хотелось. Вторая дверь, коридор, поворот направо — все было именно так, как и сказал Князь. И человек в комнате.

Сперва юноша даже не смог понять, стар этот человек или молод, хотя и знал о его возрасте. Даже черты лица великого Первопечатника было сложно разобрать из-за обилия татуировок на его теле. На всем теле.

Хозяин дома был одет в одну лишь набедренную повязку. На теле его не было ни одного клочка чистой кожи, не покрытой рубцами или рисунками — даже лицо и совершено лысая голова были разрисованы. Из рассказов геоманта да и по собственному опыту вор знал, что Печать может становиться незримой по желанию своего носителя, и появляться только тогда, когда ее напитывали маной, запуская "зашифрованное" в татуировке заклинание. Но, похоже, при таком количестве совершенно разнообразных рисунков, контролировать их было несколько затруднительно. Или Первопечатник умышленно не скрывал Печати, чтобы произвести впечатление.