Джульет Маккенна - Кинжал убийцы

— Здесь.

— Нет!

Ему надо будет научиться скрывать свое торжество, если он хочет заставить людей играть подольше, чтобы опустошить их карманы.

— Дай, я еще попробую.

Мы сыграли еще несколько раз. Я позволила парню выигрывать достаточно часто, чтобы внушить ему самоуверенность, но несколько раз, притворившись, что задумалась, указала правильно. Это подхлестнуло его желание доказать, что он может меня перехитрить. Остальные дети вернулись к своим играм.

— Как харджирд оберегает вас от джебедимов? Там, откуда я родом, ни одна сказка не говорит, как защититься от Элдричского Народца. — Я подняла раковину, открывая камешек. Это был второй раз подряд.

Парень сжал зубы, твердо решив добиться превосходства так или иначе.

— Джебедимы живут за закатом, где нет ни света, ни воды, — надменно объяснил он мне. — Куда уходят мертвые.

Неплохое описание царства теней, куда, по утверждению набожных, попадают те, кого Сэдрин не пускает в Иной мир.

— И что?

— Мертвые имеют силу. — Парень говорил так, словно это было очевидно, и это соответствовало тому, что я знала о почтении Горных людей к костям их предков. — Харджирд связывает их силу с живыми. Пока у нас есть знание, чтобы использовать ту силу, джебедимы не могут причинить нам вреда. — Он взглянул на замок Олрета.

— И Олрет владеет этим знанием. — Я кивнула, словно парень говорил что-то, мне давно известное. В каком-то смысле так оно и было. Я подозревала, что Олрет имеет в своем распоряжении Высшее Искусство. — Но твоя подружка сказала, что в Кеханнасекке есть джебедимы?

— Так говорит мой отец. — От страха парень выглядел совсем юным. — Он говорит, что Илкехан использует их в своей армии, поэтому его никто никогда не побеждал.

— Но Олрет защищает ваш харджирд, а тот оберегает вас от всех опасностей, — напомнила я мальчишке.

Я не хотела, чтобы ему снились кошмары о злодеях. Наверняка они вызовут у родителей подозрение насчет того, с кем разговаривали дети. Я подняла раковину.

— Вот он. Теперь я поняла этот фокус.

Три — это волшебное число, и третий раз для парня оказался последней каплей.

— Я уже наигрался. Меня ждет работа.

Он потопал прочь, слишком обозленный, чтобы беспокоиться из-за Элдричского Народца. Когда парень отбросил с дороги простыню, я увидела маленькую девочку, которая сразу попыталась спрятаться.

— Убирайся! — Глиффа сердито махнула рукой на девчушку. — Тебе нельзя сюда приходить.

Незваная гостья убежала, мелькая грязными босыми пятками. Меня поразила одна странность. На малышке была только рваная сорочка, тогда как остальные дети носили опрятные юбки или штаны. Воротники их грубых рубах и сорочек украшала любовно выполненная вышивка, а их ногам было уютно в облегающей обувке, похожей и на сапоги, и на чулки.

— Ты расскажешь нам еще одну историю? — робко спросила Глиффа.

Я улыбнулась ей.

— Может быть, позже. А сейчас мне пора идти. Друзья будут меня искать, и мне бы не хотелось причинять вам неприятности. — Я заговорщицки подмигнула Глиффе и быстро ушла, чтобы не потерять из виду маленькую оборванку.

Та стремглав бежала через мощенный неровными булыжниками двор, расположенный позади складов. Взрослые, занятые своими делами, не обращали на нее внимания, кроме одного мужчины, который замахнулся на девочку с угрозой. Малышка сжалась от страха и исчезла в задних воротах в стене замка.

Джалквезан в припеве из «Баллады о Вьенн и Оленихах» должен сделать меня невидимой, если я только смогу его вспомнить . «Фэ дар аменел, сор дар редикорл». И верно, никто даже не взглянул в мою сторону, когда я молча побежала вдогонку за ребенком. Нырнув в ворота, я успела заметить, как девочка лезет внутрь через окно. Быстро прикинув, я поняла, что оно ведет на малую лестницу.

Когда малышка подтягивалась, сорочка задралась, и стали видны болезненно худые ягодицы и тощие ножки. Этот заморыш не ел досыта пахнущих рыбой птиц или мясистых морских животных, и то, что она влезла в окно, означало, что в мыслях у нее не было ничего хорошего. Бедный заброшенный ребенок, все чем ей придется набивать свой живот, — это обида. Если б я смогла поймать малышку, возможно, я бы склонила ее к рассказу о кое-каких неприятных истинах.

Вокруг никого не было видно, но я все равно поддерживала чары, когда протискивалась в узкое отверстие. Было слышно, как девочка, запыхавшись, бежит вверх по лестнице, шлепая босыми ногами по камню. Она не остановилась ни на втором этаже, ни на третьем, продолжая подниматься выше. Я не отставала от нее — и вдруг шаги стихли. Прижавшись к стене, я посмотрела за угол. Ребенок наткнулся на еще одни железные ворота. Это была надежная преграда, если вы не настолько худы, чтобы протиснуться между прутьев. Я наблюдала, как малышка осторожно пробралась на другую сторону. Но не одна. При ней было какое-то толстое шерстистое животное. Девочка схватила его за ногу и, легко протащив через прутья, поволокла за собой. Потом остановилась, чтобы вернуть форму своему сокровищу, и, с пылким извинением поцеловав этого безымянного зверя, исчезла на лестнице.

И тут меня словно ударило по голове. Я уже видела то шерстистое животное и вспомнила, где именно. Тогда эта малышка едва ходила, но она несла его через коридоры дома Шернасекка, от которого теперь остались одни руины. Как же она выжила? Если ее спас Олрет, то он не слишком хорошо о ней заботится.

Что еще он держит под замком? Я крадучись спустилась на площадку этажа, где находилась комната изувеченного сына Олрета. В коридоре было пусто, поэтому я легко сбежала еще на этаж и нырнула в свою уютную спаленку. На кровати не осталось никаких следов наших страстных ночных утех, все одеяла были аккуратно расправлены. Моя котомка висела на спинке, и волосок, который я оставила в пряжке как бы случайно защемленным, теперь был порван. Не важно, я не держу в ней ничего интересного или ценного. Я села на кровать и расстегнула сумку у себя на поясе. Там, в стежках внутреннего шва, была воткнута отличная стальная отмычка. Я терпеливо выдвинула ее и засунула в ножны кинжала, пристегнутые на внутренней стороне руки. Я также вытащила пергамент с моими скудными знаниями Высшего Искусства и разгладила его. С пергаментом в руке и невинным лицом — одно лишь желание помочь, — я смело зашагала вверх по лестнице на следующий этаж. Вокруг по-прежнему не было ни души, поэтому, сунув пергамент в карман, я на цыпочках поднялась к воротам.

Через прутья мне было никак не протиснуться, поэтому я встала на колени перед запертым замком. Большинство замков на этих островах я могла бы открыть мокрой соломинкой, но этот был другим. Нащупывая потайную пружину, я спросила себя, где Олрет достал такую вещь. Вокруг было слишком мало металла, чтобы у какого-нибудь эльетимма появилась возможность настолько отточить свое мастерство. Не важно, этот замок был не таким сложным, как Горные замки, на которых обучал меня Сорград. Он поддался с тихим щелчком, и я тихонько пошла наверх.