Джульет Маккенна - Кинжал убийцы

— Вы, ступайте со мной. — Олрет поманил нас окровавленным пальцем.

Лакей подскочил к двери, едва опередив своего хозяина, и распахнул ее. Мы бросились вслед за Олретом: перешагивая через ступеньку, он стал подниматься по главной лестнице замка. Вместе с Мэдрором, наступающим нам на пятки, мы миновали этаж с отведенными нам комнатами и, не передохнув, поднялись на следующий. Олрет свернул в коридор и остановился перед массивной дверью.

— Илкехан послал мне ту собаку в качестве подарка для моего сына. — Эмоции сорвали холодную маску с его лица. — Они встретились на нейтральной земле в Равноденствие, чтобы договориться об условиях перемирия. Если б они не встретились, Илкехан мог заявить о своем праве делать что угодно. А теперь посмотрите, каким Илкехан вернул моего сына.

Он открыл дверь и поманил нас в комнату с закрытыми ставнями, богато обставленную по местным меркам. Вдоль одной стены стояли сундуки, вдоль другой — стулья с подушками и рядом кровать с вышитым пологом. Неподвижная фигура лежала в кровати под легким одеялом. Парень был ровесником Темара, а может, чуть младше. Трудно было сказать наверняка из-за повязок, скрывающих половину его лица. Хорошо были видны только соломенные волосы. Желтоватое пятно проступало на бинтах в том месте, где, вероятно, находилась глазница, пустая, как у той собаки. На табурете у окна, где щели в ставнях пропускали достаточно света для шитья, сидела женщина. Она посмотрела на нас настороженно. Олрет подозвал ее повелительным жестом. Медленно, с явной неохотой, сиделка откинула одеяло. Под мягкой шерстью парень лежал голый, не считая повязок на его паху, которые были испачканы кровавыми выделениями. Теперь я поняла реакцию Олрета на собаку.

Жалкая фигура на кровати пошевелилась. Нянька снова укрыла парня, а Олрет вытолкал нас из комнаты.

— Я не знаю, чего желать: чтобы он жил или чтобы он умер, избавленный от осознания таких увечий. — Олрет говорил так, словно каждое слово было для него пыткой. — Мне невыносимо видеть, как он на меня смотрит.

— Поэтому Илкехан и не забрал оба его глаза. — Холодная ярость душила Сорграда.

За все годы нашего знакомства я могла бы сосчитать те разы, когда видела его в таком состоянии, на пальцах одной руки. Я видела и кровавые последствия. Люди не понимают, что в действительности Сорград гораздо опаснее брата. Грен всегда действует импульсивно. А Сорград тщательно продумывает, какое увечье он собирается нанести.

На лице Райшеда застыло невыразимое отвращение.

— Такие злодеяния остаются безнаказанными?

Олрет посмотрел на Сорграда и Шива.

— Вы правда убьете Илкехана? Вы готовы отдать жизнь, чтобы это сделать? Если я помогу, вы скажете ему в конце, что мстите за моего сына?

— Я вырежу имя парня у него на лбу, — пообещал Сорград.

У меня екнуло сердце, так как это не было пустым хвастовством.

Олрет целую минуту смотрел ему в глаза, затем кивнул с удовлетворением.

— Вырежь «Аретрин», до самой кости.

— Возможно, Лесное знание облегчит боль твоего сына, — подумав, предложила я. Халкарион помоги мне, если есть какое-то заклинание, чтобы избавить парня по крайней мере от предсмертной агонии, я должна попробовать.

— Я нападу на один из форпостов Илкехана, чтобы вы могли незамеченными добраться до его земель. — Олрет игнорировал меня, обращаясь к Сорграду, Райшеду и Шиву. — Идемте, я вам покажу. — Он зашагал по коридору к противоположной лестнице.

Я не сдвинулась с места, чтобы посмотреть, какой будет реакция. Никакой. Грен стоял рядом, наблюдая, как остальные уходят.

— Мы — лишние ослы в этом караване мулов. — Он не казался огорченным. — Приятно знать, что у этого Олрета столько же поводов ненавидеть Илкехана, как у нас.

— Хм-м. — Я не была так оптимистична. — Может, Олрет его спровоцировал. Что посеешь, то и пожнешь, в конце концов.

— Ты ему не доверяешь, — заметил Грен с жадным любопытством.

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Не знаю, с кем мы имеем дело, а это всегда вызывает у меня беспокойство. Помнишь ту историю с Кордайнером?

— Нашему хозяину определенно есть что скрывать, — согласился горец. — Ты видела те ворота на лестнице?

— Я что-то упустила?

— Нет.

— Сюда. — Грен повел меня обратно на главную лестницу. Металлические ворота, прочно врезанные в камень и запертые на первый приличный замок, попавшийся мне на этих островах, преграждали поворот на следующий этаж. — Как ты думаешь, что он там прячет?

Внизу на лестнице появился стражник в мундире и уставился на нас с нескрываемым подозрением. Я твердой рукой повернула Грена, и мы пошли мимо стражника вниз. Я одарила его успокаивающей улыбкой, но в ответ получила лишь недоверчивый взгляд исподлобья.

— Что теперь? — надулся Грен. — Я не собираюсь сидеть и скучать, пока они суетятся над картами, тактикой и всем прочим.

Я тоже не жаждала больше терпеть пренебрежение Олрета и уже придумала, как лучше провести время.

— Почему бы нам не узнать, что эти люди думают о своем господине? Если они его любят, возможно, нам стоит ему доверять.

— Откуда начнем? — услужливо спросил Грен.

— Посмотрим, чем все так заняты.

Я повела своего друга через главный зал. Во дворе замка было пусто, если не считать нескольких стражников, которые упражнялись с деревянными палками, обшитыми кожей, чтоб не раскололись. О дефицитном дереве здесь хорошо заботились.

— Они отлично двигаются, — отметил Грен тоном знатока.

— Должно быть, их начинают тренировать с колыбели, — проворчала я.

Даже без поддержки Высшего Искусства любой эльетиммский боевой отряд был грозным противником, в чем мы уже убедились.

Мы прошли через главные ворота, и никто нас не остановил.

— Посмотрим, что привезли лодки? — предложил горец с живым интересом.

На причалы выгружали полные корзины блестящей рыбы, каждая рыбешка — с кисть длиной. Потом их вываливали серебристыми потоками в длинные корыта, где матери и бабки ловко потрошили их ножами. Мальчишки, едва доросшие мне до плеча, тащили корзины выпотрошенной рыбы к другому ряду корыт, где девушки всех возрастов отмывали ее дочиста. Некоторые насвистывали и напевали бодрые мелодии. Я лениво подумала, а нет ли в этой музыке какого-нибудь Высшего Искусства, чтобы люди работали, несмотря на усталость и скуку. Меня бы это не удивило, я знала об эльетиммской бессердечности. За девушками четверо угрюмых стариков укладывали мытую рыбу слоями в бочки, добавляя горсти соли и пряности. Рядом стоял бондарь, готовый их запечатать.

— Рыба на всю зиму, — промямлил Грен без энтузиазма.

— Для здешних обитателей этого больше чем достаточно.

Никто из них даже не приостановил работу, чтобы на нас взглянуть.