Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

Чернобородый рыцарь попытался подняться, но руки его подламывались, и со слабым стоном он растянулся на полу.

— Наша победа! — взревел Вемунд, потрясая кулаками. За ним завопили прочие викинги. Ивар с облегчением вздохнул и опустошил полный кубок пива. В голове слегка загудело.

— А не посостязаться ли нам в благородном искусстве питья? — Предложение Арнвида змейкой проскользнуло сквозь вал криков и восклицаний, бушующих в пиршественном зале, и услышал его почти каждый.

— Отчего же нет, — согласился Артур, чье лицо после поражения королевского поединщика было белым, как птичий помет. — Кэй!

Арнвид и его курчавый противник были усажены за специально принесенный стол. Двое дюжих слуг, пыхтя и отдуваясь, взгромоздили на него полную бочку пива. Состязающиеся по очереди наполняли почти ведерные чаши и, произнося здравицу, опрокидывали их в себя. Поначалу все шло гладко.

— За здоровье короля! — И рыцарь Кэй лихо утирает с губ белую пену, похожую на морскую.

— Во славу конунга! — И лысина Арнвида вдруг покрывается мелкими бисеринками пота.

Бочка пустела, завороженные зрители старались угнаться за эрилем и сенешалем, и здравицы постепенно начали утрачивать связность.

— 3-за Бр-рррит… ик… анию, мать вашу… иии… нашу! — Доблестного рыцаря слегка заносит вбок, и ему стоит немалых усилий усидеть на стуле.

— О… о… о… — Кажется, что Арнвида заклинило на одной букве и более ничего он выговорить не может. Но эриль корчится, словно пойманный тунец, и с губ его срывается неведомый доселе в Камелоте боевой клич: — Одину слава!

Нетвердой рукой Кэй зачерпывает из бочки. Лицо его краснее, чем созревшая земляника. Ковш с пивом дрожит, точно драккар в бурю, и липкая темная жидкость заливает стол…

С деревянным стуком черпак соприкасается с полом и с точно таким же стуком голова рыцаря падает на столешницу. Доски трещат, но с честью выдерживают удар.

— Я… победил!.. — слегка запинаясь, но гордо изрек Арнвид. — Во славу Тора!

Когда эриль подошел к своим, то стало видно, что глаза его круглые, как у совы, и совершенно белые. Разговаривать знаток рун и сказаний более не мог, лишь шептал что-то невнятное.

Ивар, возгласив здоровье Увейна, Рыцаря Льва, проглотил еще кубок пива, и с этого момента его воспоминания стали отрывочными. Помнился только резкий запах блевотины из-под стола, трепещущие багровые блики от факелов вокруг и громкий голос конунга, хвастливо возвещающий:

— Конечно! Что не под силу твоим воинам, о король, мы выполним с легкостью!

После этого все померкло.

Очнулся Ивар оттого, что в глаз уперся солнечный луч. Прямой и острый, как копье, он жалил горячим наконечником, и, подняв веко, молодой викинг едва не вскрикнул от боли. Повернувшись на бок, он осознал, что болит все тело, и попытался воссоздать в памяти завершение вчерашнего пира.

Более чем безуспешно.

С некоторым усилием оглядевшись, он обнаружил, что лежит, заботливо укрытый шерстяным одеялом, в гостевых покоях, что вокруг стоит перегарный смрад, а уши терзает хорошо знакомый храп Вемунда. Толстяк спал прямо на полу, широко раскинув руки, и казалось, что стены Камелота в испуге сотрясаются, внимая ужасным звукам, вырывающимся из его чрева.

За столом сидел Арнвид и потягивал пиво. Лицо его выглядело свежим, точно спелое яблоко, и никто бы не подумал, что этот почтенный старец вчера надрался до полного умопомрачения.

Обнаружившийся рядом с эрилем конунг, наоборот, выглядел мрачным и утомленным. Под глазами его залегли тени, а широкие плечи, казалось, обвисли под незримой тяжестью.

Развлекал компанию Нерейд, слегка помятый, но тем не менее веселый, точно бонд, сбывший втридорога хромую козу.

— Ага, вот и Ловкач проснулся! — возгласил рыжий шутник, заметив движение Ивара. — Помнишь, как ты вчера мамой-папой клялся этот замок по камушку раскатать? К королеве в постель забраться?

— Что, было такое? — робко спросил Ивар и покраснел.

— Было! — радостно подтвердил Нерейд. — Еще ты собирался набить мне морду, но тут упал, и доблестному ленивцу, — последовал кивок в сторону Кари, который с видом поверженного в бою воина возлежал на лавке у самой двери, — пришлось тащить тебя сюда. На собственном плече. А поскольку его от усталости слегка шатало, то он твоей головой все притолоки посшибал! Ох, припомнит нам хозяин вчерашний пир!

— Что, и вправду такое было? — Взгляд Ивара, полный ужаса, переходил с одного из соратников на другого.

— Не знаю, — с великолепной небрежностью ответил Арнвид. — На другом плече Кари болтался я.

— Было, — кивнул Хаук, — и еще много всякого другого, о чем бы вспоминать не хотелось. Вот Нерейд, например, не захочет вспоминать состязание по стрельбе из лука… Глаза рыжего викинга забегали, точно тараканы, застигнутые врасплох на месте преступления, а на лисьей морде образовалась смущенная ухмылка.

— Ну что вы, прямо… — забормотал он. — Нечего и вспоминать такую мелочь…

— А что там было? — с искренним любопытством спросил Ивар, испытывая облегчение оттого, что не он один вчера начудил.

— Да выставили мишень, — хмыкнул конунг, — а эти оба молодца, что Нерейд, что его противник, так зенки залили, что ничего, кроме пива, уже не видели. Луки гнутся, тетивы скрипят, стрелы свистят, только летят Хель знает куда. Так в мишень никто и не попал…

— Ну бывает! — обидчиво сказал Нерейд. — Даже на такого великолепного стрелка, как я, могут повлиять всяческие посторонние вещи. Вот ты уверен, что тот старый хрыч за королевским столом не колдовал? Уж больно он на меня зыркал…

— Нечего на сапоги пенять, коли ноги кривые! — назидательно поднял палец Арнвид. — Колдовство я бы почуял!

— Ты-то? — Рыжий викинг хмыкнул. — Если бы тебя им только по темечку саданули! Ты бы кузнечика от медведя вчера не отличил!

— Тихо! — Хаук властным жестом прервал начавшуюся перебранку. — Вчерашний день умер, и нет смысла ворошить его труп! Надо готовиться к завтрашнему…

— А что ждет нас завтра? — грустно вопросил Арнвид, заглядывая в опустевший кувшин. — Еще один пир?

— Нет! — ответил конунг жестко, и глаза его сверкнули. — Завтра мы выступаем на запад, чтобы убить свирепого великана, обитающего в горах Поуиса!

— С чего это вдруг? — Арнвид поднял голову от кувшина, и на лице его отразилось изумление.

— Я обещал! — Кулак Хаука с грохотом опустился на столешницу. Храп Вемунда на мгновение затих, а затем зазвучал вдвое громче.

— Постой, конунг, даже я такого не помню! — Нерейд вскинул руки. — Какой великан?

— Свирепый, или я нечетко выразился? — Конунг вздохнул и заговорил уже без напора: — Проклятое пиво сделало меня легкомысленным сверх меры, а победы в состязаниях — горделивым! Вы все свалились под стол, а король начал рассказывать про этого самого великана, которого ни один рыцарь до сих пор убить не смог…