Павел Корнев - Жнец

В нескольких местах по кладке побежали тоненькие трещины, а миг спустя над полем начал подниматься непроницаемый полог густого тумана. Почудилось, будто на нас надвигается стена сгустившегося воздуха, еще чуть-чуть, и меня поднимет в воздух неведомая сила. Поднимет, чтобы со всего размаху швырнуть вниз на замощенную брусчаткой площадь. Тут же послышался чей-то истошный крик, а мгновение спустя донесся глухой стук.

Звук упавшего со стены на мостовую тела? Так и есть. Вот тебе и наваждение.

Тотчас в городе зазвенели колокола, к распевавшимся монахам присоединился целый хор голосов, и морок сгинул. Морок сгинул, а стена так и продолжила трястись.

Я изо всех сил вцепился пальцами в шершавый камень, и тут раздался неприятный хлюпающий звук, а ров на протяжении полусотни шагов в обе стороны от надвратной башни оказался засыпан землей, сдвинутой к городу чей-то чудовищной волей.

Едва не повалившись с ног от сотрясшего стену толчка, я зажал платком начавший кровить нос, осторожно выглянул из-за зубца и моментально спрятался обратно: под покровом тумана подобравшиеся к засыпанному рву лучники еретиков открыли стрельбу по горожанам.

— Не спать, сукины дети! — рявкнул лейтенант, и тут ему в затылок угодила одна из перелетевших крепостную стену стрел. Шлем выдержал удар, но офицер моментально бухнулся на колени и замотал головой.

Лучники принялись обстреливать показавшегося из тумана врага, с глухим стуком сработало сразу несколько катапульт, и в темноту унеслись заполненные горючей смесью снаряды. Полыхнуло пламя, и миг спустя по полю прокатился многоголосый вопль боли. Но еретики не отступили-в защитников города продолжали лететь стрелы, из ночного мрака один за другим появлялись тащившие лестницы и веревки с крюками пехотинцы. Солдаты оскальзывались на сырой земле, падали пораженные арбалетными болтами и сброшенными со стен булыжниками и бревнами, но продолжали рваться вперед…

Рауль присел рядом со мной и вполголоса выругался:

— Бесы! Да они просто отвлекают наше внимание, а Высший готовится нанести новый удар…

— Он его и не прекращал, — поежился я, чувствуя, как трясется подо мной стена. Пока монахи и священники своими молитвами еще умудрялись сдерживать темную волшбу, но что будет дальше? — Эд, как там дела?

— Ветер, нам мешает ветер, — осторожно выглянул из-за зубца лучник и тут же спрятался обратно. — Отходят!

— Не отходят, а перегруппировываются…

— Видишь латника с белым плюмажем? — указал я на одного из офицеров противника.

К этому времени уже занялся рассвет, да и чадящее пламя разлитой по земле горючей смеси кое-как разгоняло мрак. И пусть еще темно, хоть глаз выколи, уже можно начинать пристреливаться.

— Да.

— Сними его.

Эдвард выстрелил, но стрела лишь скользнула по наплечнику и срикошетила в сторону.

— Святые, с кем я связался! — не удалось удержаться мне от горестного вздоха.

— Я попал, — возразил Рох.

— Пехотный офицер. Да, тот, что справа, — выбрал я следующую мишень.

Тяжелый наконечник стрелы пробил кольчужную вставку доспеха, и еретик осел на землю.

— Знаменосец!

— Лучник у края рва!

— Вестовой!

— Барабанщик! Нет, крайний…

— Командир арбалетчиков!

Цели я специально выбирал вразброс, и Эдвард старался как мог. Вот только результаты его стрельбы не радовали. Нет, попал он во всех, но из девяти человек лишь двое оказались сражены наповал, остальные отделались легким испугом. На разгулявшийся ветер грешить не приходилось — как бы то ни было, Рох умудрялся попадать.

И что делать, если Высший в доспех облачится? А ведь бесноватый непременно именно так и поступит…

— Они отступают, — перебрался поближе ко мне Рауль Луринга.

— Эдвард, приготовься, — предупредил я лучника. — Сейчас начнется.

— Думаешь? — засомневался граф.

— Молитвы путают Высшему все карты. Если он хочет провернуть тот же трюк, что разрушил стену в Нильмаре, ему придется подойти ближе.

— Будем надеяться…

— Идут, — предупредил меня Эдвард.

Я выглянул и сразу приметил шагавших в общем строе пехотинцев, которые прикрывали кого-то высокими, ростовыми щитами. По мере их приближения сотрясавшая крепостную стену дрожь усиливалась, а ветер подобно сорвавшемуся с привязи цепному кобелю принялся рвать трепетавшие на флагштоках знамена.

— Рауль, прикажи перенести огонь на эту группу и не обращать внимания на остальных, — попросил я.

Еретики определенно готовились к скорому штурму, и это нервировало меня больше всего: если промедлим, Высший успеет обрушить стену, а стоит поторопиться — потеряем наконечник. Что тоже совсем нехорошо.

— Понял! — Пригибаясь, граф поспешил к лучникам. Лейтенант схлопотал-таки вторую стрелу, и теперь его замещал молоденький сержант.

— Тул давай, — заторопил меня Эдвард.

— Рано!

Сопровождавшим Высшего латникам приходилось туго: пусть порывы встречного ветра и отклоняли большинство стрел, некоторые из них до еретиков все же долетали. Кто-то упал, кто-то заступил на место убитого бойца, и тут в шеренгу щитов угодил выпущенный катапультой снаряд. Во все стороны полетели брызги зажигательной смеси; объятые пламенем пехотинцы повалились на землю и принялись кататься по грязи в тщетной попытке сбить перекинувшийся на них огонь. Сотрясавшая стену дрожь на миг стихла, но тут одинокая фигура в латном доспехе вновь двинулась вперед, и камень подо мной завибрировал еще сильнее, чем прежде.

— Смотри… — опешил Эдвард. — Он не горит! Дай тул!

— Остынь, — отмахнулся я от парня. Слишком рано. Срикошетит от доспехов стрела — и что делать?

— Он арбалетные болты отводит! — не поверил собственным глазам лучник. — В него никто попасть не может!

— Успокойся! — Я открыл тул и выудил из него стрелу с темным и очень массивным наконечником. — Эту не отведет. Но стрелять будешь только по моей команде.

— Лад…

Договорить парень не успел — с затянутого облаками неба ударило сразу несколько ослепительных молний. Нам повезло: основной удар разбушевавшейся стихии пришелся на стену с другой стороны надвратной башни. Раздались дикие крики, кого-то из стрелков скинуло вниз, потянуло гарью.

— Приготовься, — предупредил я, пытаясь проморгать слезившиеся глаза, на которых отпечатались ветвистые всполохи молний.

— Готов, — сплюнул кровь из прикушенного языка Эдвард и взял у меня стрелу.

— Слушай, — придержал я парня за руку. — Надо не просто попасть, надо пробить доспех. Кольчужные вставки, щель забрала…

— Я понял, — выдернул руку лучник.

— Да ничего ты не понял! Теперь все зависит только от тебя. И второго шанса у нас не будет. Я не про сотни спасенных жизней и победу в войне говорю. И не прошу тебя никому ничего доказывать. Но, если промахнешься, свою жизнь сломаешь ты сам и никто другой. Ты — сам!