Ирина Цыганок - Хозяйка перекрестков

Все это время настроение у меня было тревожно-приподнятое. Приподнятое — потому что крещение — это, как ни крути, вступление в новую жизнь. А тревожилась я из-за того, что не знала, как поведет себя богиня во время обряда. Я даже Ленку не могла проинструктировать, что делать в этом случае, поскольку сама не знала. Если все будет так, как на руднике, никто глазом моргнуть не успеет, как на моем месте окажется совсем другая, возможно агрессивно настроенная, сущность. Единственное, что я посоветовала подруге, в случае чего, хватать отца Виталия и драпать куда подальше. Но пока что мои страхи не оправдывались. Мардажана "спала" крепко, а может пребывала в каких-то иных измерениях. Батюшка принялся читать молитву, потом освятил воду и я без приключений встала босыми ногами на обжигающе-холодное дно крестильной купели. Таинство шло своим чередом, я изо всех сил пыталась проникнуться словами псалмов, что произносил отец Виталий. Немного мешала архаичность изложения молитв, ну и конечно то, что я поминутно прислушивалась к себе, не начнутся ли изменения. Наконец обряд бы завершен. Придерживая рукой нательный крест, впилась вопросительным взглядом в священника.

— Ну, как, батюшка, получилось? — Я и сама не знала, чего ждать.

— Кажется, да. — Скорее испуганным, чем радостным голосом сообщил он. — Я все еще вижу темный проем за вашей спиной, но теперь он выглядит… как бы глухим, словно дверь закрылась, хотя и не исчезла совсем…

Священно служитель явно затруднялся описать свои ощущения. Но я и так была ужасно довольна и признательна.

— Спасибо вам, святой отец. — Пока я подбирала слова, чтобы выразить благодарность, в дверь просунулась мужская голова, на лбу и волосах еще сохранился вдавленный ободок от шапки. Перерыв кончился и батюшку поджидала целая группа православных с беспокойным младенцем на руках, желающих окрестить свое дитя. Так что прощание вышли довольно скомканными.

Нас с Рейнгард на улице ждал Лазарев на своей "Тойоте-Надия". Он немного дулся. После всех хлопот, связанных с крещением: разъездов и прочего, я категорически запретила ему присутствовать в храме во время церемонии. Пришлось наврать с три короба насчет моей крайней стеснительности. Слушая эти выдумки, Володька с сомнением качал головой, но все-таки согласился остаться на время церемонии в машине. Когда мы плюхнулись, я — на переднее сиденье, Ленка — на заднее, Лазарев молча включил зажигание. Чтобы немножко взбодрить его, я напомнила всем, что нынче вечером устраиваю для нас троих вечеринку.

— Постарайтесь освободиться от дел до шести, я закажу столик в "Планете", отпразднуем крестины. Да, Володь, не говори никому, куда идешь! — Спохватилась напоследок. Лазарев вполне мог при Миргородцеве обмолвиться о нашем сегодняшнем мероприятии, — вообще никому не говори, что я покрестилась, ладно?

Владимир согласно угукнул, но как-то рассеяно. "Наверняка, забудет и брякнет что-нибудь такое в кабинете!" — однако повторно акцентировать внимание на соблюдении тайны я не рискнула, не то начнет думать, чего это я так беспокоюсь по этому поводу, и неизвестно до чего додумается!

В отделе меня уже разумеется потеряли, попавшийся на лестнице следователь сообщил, что секретарша Шефа искала меня "по всему этажу". Я поморщилась: сейчас опять начнутся разборки на тему опозданий, теперь — с обеденного перерыва. Однако еще оставалась возможность создать себе алиби: секретарь у нас дама ветреная, легкомысленная, вполне может пролететь мимо тебя в коридоре и не заметить. Нужно только убедить ее, что все это время я находилась в управлении. Так что, не без помощи Рейнгард, высланной вперед в качестве разведчика, я тихой мышкой просочилась к себе в кабинет. Быстренько скинула верхнюю одежду, разместилась за столом, разложила бумажки и уставилась в них со скучающе-деловым видом. Буквально пять минут спустя в кабинет заглянула секретарша.

— Марина Игоревна, а вы уже пришли?!

— Давно. — Подняла я взгляд от документов.

— Но, как же…

Поскольку вопрос остался невысказанным, то и отвечать на него, по моему мнению, не стоило.

— Вас Юрий Федорович к себе вызывает. — Сообщила секретарша после затянувшейся паузы.

Со вздохом, призванным подчеркнуть мою чрезмерную занятость, я встала, взяла ежедневник и отправилась в кабинет к шефу. По дороге внесла последние корректировки в версию своего нахождения на рабочем месте.

Увы, не к тому я готовилась!

— Это что такое? — Шеф гневно потряс зажатым в руке листом с напечатанным на принтере текстом. — Я тебя спрашиваю?!

Пришлось подойти и аккуратно высвободить бумагу из его кулака.

— Начальнику следственной части… — прочла вслух, — … копия прокурору… области… Это жалоба на арест Эмпусова. — Отрапортовала, как ни в чем ни бывало.

— Я сам знаю, чья это жалоба! Я тебя спрашиваю, что вы с Рейнгард такое вытворяете? Только на прошлой неделе, помнишь!? На прошлой неделе, когда я тебе показывал кляузу борзописца, работающего на Велесского, ты что мне сказала? Ну, давай-давай, отвечай, Рольская! — Однако вставить слово он мне, естественно не дал. — Ты же мне на этом же самом месте вкручивала, что Эмпусова сажать нельзя! Что дело экономическое и вообще… И, как теперь это понимать! — Шеф снова потянулся к отнятой у него жалобе, но я поспешно отодвинулась вместе с бумагой подальше — иначе окончательно изомнет, а мне ее еще к делу подшивать.

— Елена Александровна, — начала как можно убедительнее и спокойнее, — в ходе проведенного расследования установила новые обстоятельства, которые…

— Вы у меня допрыгаетесь, обе! — Тут же прервал меня начальник. — Поедете проводить расследования в Тютюбаевку* (то же, что и Тьмутаракань — чрезвычайно отдаленное, дикое место), в замшелый райотдел! Будете устанавливать, почем колхоз купил навоз!

— Ну что же, и такими делами кто-то должен заниматься.

— Все, свободна! И пусть только суд отменит меру пресечения… — Однако более страшной кары, чем ссылка в Тютюбаевку, шеф еще не придумал, поэтому только постучал ладонью по столу, для выразительности. Я же поспешила ретироваться с приемную.

После визита к шефу, приподнятое настроение, подхваченное в церкви пошло на спад. А тут еще из страховой компании позвонили.

— Извините, не могли бы вы подъехать к нам в центральный офис? Боюсь, у нас возникли небольшие проблемы с вашим страховым случаем.

По тону можно было безошибочно определить, что проблемы явно не маленькие и не у "нас", а у меня.

— Постараюсь. — Недовольно буркнула я. Глянула на часы, до конца рабочего дня еще два с четвертью часа, потом был запланирован праздничный ужин в ресторане, так что возвращаться на службу не было никакого смысла. Иными словами, вплотную заняться делами сегодня категорически не получалось. Не то, чтобы у меня было что-то неотложное, но совесть все равно мучила.