Александр Фед - Вселенское эхо разбитого кувшина

Услышав стук приближающихся к ним каблучков, оба приятеля стали довольно странно прижиматься к поверхности стола, всё отчаяннее увлекаясь содержанием таинственного документа. Когда шаги стихли, оба фактически лежали на столе, но умудрялись создавать вид, что внимательно всматриваются в таинственный раритет, затаив дыхание от увиденного.

– Интересная книга? – Грозно начала Майя.

Первым оторвался от стола Иврит, предварительно получив пинок по ноге от Шляпникова старшего, чего девушка не могла не заметить.

– А-а-а?… М-ма-й-я-а, здравствуй…те…

Иван Рибосомович ответил Идишу тем же “ножным сигналом”, побудив его к активности, удачным попаданием в кость. Ивану Диаматовичу ничего не оставалось, как присоединиться к начавшемуся разговору.

– А-а-а мы… и-и не заметили тебя?

При этих словах оба искренне лучились улыбками. Их глаза были столь невинны, что в ближайшие мгновения готовы были излить море слёз, если их обвинят даже в малой неправде.

– А-а-а… – передразнивая сидящих, продолжила свой допрос Майя. – Как вам меня заметить, если вы оба прилипли к столу, как два старых пластыря? И-и-и хватит на меня смотреть девственными глазами! Где Иван?!

Категоричность вопроса повергла их в смятение, что немедленно отразилось в счёте на “глазах-табло”, которые интенсивно забегали, вероятно, отыскивая Ваньку в зале библиотеки. Девушка поняла, что “выигрывает” данную партию, так как застала их врасплох, и сейчас оба пожилых приятеля начнут интенсивно врать.

– А-а-а…

Запели в очередной раз подозреваемый, старательно подыскивая варианты ответов и, выясняя очерёдность выступлений, пинками под столом. Майя готова была разорвать обоих на куски или оттаскать за шиворот, как шкодливых мальчишек.

– Мне надоело ваше “А-а-а”. Говорите честно, где он! А-а-а не то я за себя не отвечаю. – Её трясло от нетерпения и бешенства.

– Как она похожа на ту Майку, – подумал Идиш, наслаждаясь прекрасной яростью девушки.

– Удивительная копия той, рыжеволосой, – продолжил мысли друга Иврит.

– Хорошо, я всё тебе расскажу, если ты успокоишься и присядешь.

Шляпников старший уже успел сочинить убедительную версию отсутствия сына и решился начать первым.

– Предупреждаю, что сказку о конгрессе египтологов в Каире я уже слышала от младшего.

После этих слов Майи лицо Идиша перестало излучать честность и быстро потухло, приняв выражение мировой скорби, которая была неподдельной, ведь именно эту версию он собирался изложить с максимальной искренностью и правдивостью. После достаточно затянувшейся паузы он удивительно бодро и твёрдо выдал странную фразу, которая повергла в изумление не только Майю.

– Жаль, прости… Ну хорошо…

Очередная пауза сформировала на лице профессора решимость, готовую перерасти в бурную и кипучую деятельность, но какие-то тайные силы мешали ему в этом благородном порыве. Иван Диаматович красочно поворачивал голову от Иврита к Майке, как если бы ожидал от них вопросов и был готов дать абсолютно честный и исчерпывающий ответ на любой из них. Первой на приглашение отреагировала Майя.

– Хорошо…

– Ну, вот видишь, всё уже хорошо. – Мгновенно вставил Идиш.

– Что всё хорошо?! Всё очень даже не хорошо!

– Извини, у меня сорвалось случайно. Можешь спрашивать, если ещё не всё хорошо.

Девушка так резанула своим взглядом по обоим, что тянуть время ещё дальше они передумали.

– Я очень хотела бы знать: что жаль и что хорошо?! – Сбилась Майя, потеряв ту мысль, которую собиралась сформулировать в своём вопросе.

– Жаль, что не мы первыми начали этот разговор, и хорошо, что ты к нам вовремя зашла. Правда, мы сами собирались встретиться с тобой… Правда, чуть позже. – На последних словах Идиш ткнул в друга пальцем. – Вот, и Иван Рибосомович подтвердит мои слова. Так ведь, Иврит? Да?

– Да? Да… Да!

Идиш ожидал более многословной и существенной помощи, чем жалобное блеяние полуживого ягнёнка, и не спешил отводить свой пристальный взгляд с несчастного животного.

– Да!!! – Ещё раз добавила жертва, но уже более твёрдо и убедительно.

– Прекратите мне лгать!

В негодовании прокричала девушка. Неожиданно, всё её тело обмякло от страшной усталости, руки безвольно упали на колени, а из глаз покатились слёзы.

– Майя, успокойся. Ваньша, действительно, уехал в Египет, чтобы провести небольшое исследование великих Пирамид в Гизе. Думаю, нет, я просто уверен, что он очень скоро вернётся и расскажет нам обо всём. – Старший Шляпников был заботлив и откровенен.

– Иван Диаматович, я, я… – она сильно всхлипнула и уткнулась ему носом в грудь, пытаясь успокоиться, найти помощи и понимания. – Я беременна, а он уехал…

– Умница, ты моя! Наконец-то, я дождусь внуков.

– Пока только внука или внучку.

Тихо отозвалась девушка, согретая его теплом, так как он обнял её, как свою дочь, которой у него никогда не было.

– Главное начать, дочка, а уж там…

– Что там?

Идиш понял, что начал развивать не совсем своевременную тему.

– А, там видно будет.

Шляпников поглаживал её по голове. Иврит предложил девушке свой платок, но Идиш воспользовался своим и сам вытер ей слёзы, бубня себе под нос.

– Вот умница, сейчас носик вытрем. Вот и молодец, совсем успокоилась… Ничего, мы его обязательно найдём. Надеюсь, что он снова, что-нибудь забудет или перепутает, тогда встреча не состоится…

– Какая ещё встреча не состоится? С кем?!

– С богом, милая моя. С самим Господом богом.

Иван Диаматович, неожиданно для себя самого, отбросил всякую хитрость и подробно рассказал о своей догадке относительно связи имён бога и фараона.

Для Иврита это откровение было таким же удивительным и ошеломляющим, как и для Майки, ведь он, тоже, об этом слышал впервые. Пришлось вспомнить о храме Грааля, упустив всё, что касалось первой Майи. Иврит внёс предположение, что в храме они встретили Галахада, с чем Идиш согласился. Шляпников поделился информацией о возможном захоронении Ковчега Завета и его решающей роли в предстоящем контакте. После этой информации Майя, словно проснулась, убаюканная мягким, отцовским голосом Идиша.

– Так есть шанс, что эта встреча может стать реальной?

– Вполне…

И тут, до Ивана Диаматовича дошла причина тревоги девушки. Не дожидаясь новых вопросов и объяснений, он осторожно отстранил Майю от своей отцовской груди, встал и подвёл неожиданный для всех итог.

– Завтра мы вылетаем в Каир и немедленно направляемся к Пирамидам.

От пронзившей его чужой, очень отдалённой и страшной по своей силе боли Унга упал, потеряв сознание. Прошло несколько часов прежде, чем он снова открыл глаза. Вместе с рассудком к нему постепенно вернулось и ясное понимание всего случившегося с флотом рыцарей.