Александр Фед - Вселенское эхо разбитого кувшина

Всё, что должен был сделать испытуемый – облачиться в белоснежные доспехи бога, предварительно подняв меч, лежащий поверх всего облачения. Первым приступил к испытанию самый достойный из всех рыцарей – Борс. Однако, к всеобщему удивлению, божественный меч остался непокорённым.

Галахад помнил, как легко вознеслась над головами избранников его рука, сияя белоснежным мечом бога. Да, он был вторым в попытке, но единственным, кто смог сделать это, став хранителем храма Грааля. Его друзьям выпал жребий скромнее. Они должны были донести весть об истине Грааля людям, всем верующим в Иисуса.

Если пути друзей были ясны и обозримы, то в отличие от них, Галахаду, рыцарю в белых доспехах, надлежало отправиться в далекую пустыню. Преодолев долгий и опасный путь по землям неверных, пройдя по каньону Слезы Девы Марии, он должен был войти в храм Грааля. Пройдя через Врата Грааля и зал, рыцарь должен был пройти испытание лежачим львом. Конечной же целью его долгого пути была небольшая келья с источником вечной жизни и чашей Грааля, хранителем которой ему предстояло стать на многие сотни лет.

Впрочем, тогда рыцарь не думал об этом – он был счастлив служить богу. Галахаду казалось, что на своём пути к заветной келье он не встретил препятствий и испытаний. Думая о своей великой миссии, одухотворённый своей богоизбранностью, рыцарь не заметил опасности, исходящей от огромной скульптуры лежачего льва. Поглощённый истинной верой и любовью к богу, он пал на колени возле Последней Черты и склонился в земном поклоне.

Прочитав молитву благодарности, Галахад встал и обнаружил вход в келью, расположенный между каменными лапами спящего зверя. Рыцарь хорошо помнил, как впервые вошёл в небольшое помещение, где находился источник и несколько чаш, расставленных на каменном столе. Среди них он сразу увидел чашу Грааля, как если бы она была единственным сосудом в келье.

Галахад осторожно взял в руки скромную деревянную чашу. Ему показалось, что он видит её впервые, словно не было таинственной комнаты в огромном замке, друзей рыцарей и его отца – сэра Ланселота, озарённого сиянием бога. Он впервые держал Грааль! Его сердце стучало и рвалось наружу. Затаив дыхание, первый и единственный хранитель Грааля зачерпнул им воды из источника вечной жизни и испил божью благодать.

Силы влились в его и без того могучее тело, а любовь Господа коснулась его души. В ту самую минуту величайший из рыцарей обрёл великую веру в вечную жизнь рядом со священной чашей Грааля. Опустившись на колени, он стал благодарить в своих молитвах Создателя за милость и благосклонность к нему. В таком откровении истинной веры проходили дни, месяцы, годы, десятилетия.

В минуты усталости, когда от многочасового чтения святых книг и молитв силы покидали его, Галахад шёл к источнику и пил из Грааля, обретая былую мощь. Старость и печаль не касались его разума и тела, а вера и радость от близости бога – наполняли его душу.

Каждый новый день начинался со слов посвящённых Всевышнему, после чего рыцарь пил из чаши и, одев тренировочные доспехи, выходил из храма, чтобы поддерживать свои мышцы в тонусе и должной силе, готовясь для поединка с новым избранником или непрошенным гостем, который осмелится войти в храм за святыней. Свои белоснежные доспехи с красным крестом на щите он бережно хранил исключительно для поединка с новым претендентом на право быть стражем Грааля.

Галахад, взяв тренировочные доспехи, с лёгкостью поднимал щит и меч, совершая мгновенные выпады и хитрые удары по возможному противнику. Его тело напоминало тонкую пружину, которая, отзываясь даже на слабое прикосновение, устремлялась на того, кто её тронул. Опытный боец, не знающий поражений, прошедший сквозь битвы и турниры, он ощущал ловкость и быстроту своих движений, наслаждаясь ими и, веря, что нет на всей Земле рыцаря, способного противостоять ему.

Сколько прошло десятилетий ожидания поединка, он уже не мог сказать. Пустое ожидание, когда оно длится веками, способно разрушить даже самые высокие устремления – горы рушатся от ветра и дождя, а что говорить о человеке…

Настали иные дни. Окончив утреннюю молитву, рыцарь не прикасался к чаше Грааля. В этом не было необходимости. Силы переполняли его тело, а отсутствие объекта их приложения приводило к расслаблению воли. Выходя из храма, Галахад больше не надевал доспехов, а, взяв их с собой, складывал на ступенях парапета. Сам же, расположившись рядом на огромном, прогретом солнцем валуне, наслаждался солнечными лучами и приятным теплом камня.

Часами всматривался Галахад в проход между стенами каньона Слезы Девы Марии, но тот был пуст. Иногда ему казалось, что в мире забыли о том, что существует Грааль, и что он, Галахад ждёт своего достойного соперника. Его разум готов был разорвать этот замкнутый, однообразный круг одиночества. Однако, незыблемая вера убеждала его в другом, – Бог уверен в его силе и не нуждается в замене.

Успокоенный такими доводами в своей несокрушимости и нужности, Галахад блаженно засыпал согретый тёплым солнцем, совершенно забывая о всякой осторожности. Одиночество овладевало им окончательно, убивая всякую надежду на поединок за право быть хранителем чаши и на возвращение к людям.

Забылся храм Грааля, как и многие переживания, впечатления и находки. Впрочем, остался неприятный осадок, и душевная боль от последних минут весьма странного прощания с Майей. Даже понимая, что все её бурные страсти – это сцены театрального действа, цель которого отомстить Ивану за глупые слова и их общее ржание, когда она готовилась разбиться о дно ямы, Иван не мог простить ни девушке, ни старикам, увиденное.

Сотню раз он задавал себе вопрос: «Почему она не попыталась понять его состояние, когда от страха за её жизнь у него помутился рассудок».

– Идиотка! Как она не поняла, что её майка уже трещала по швам, когда я вышвырнул её саму из того провала?!

От одних воспоминаний о минутах на краю той ямы на профессора нападал истерический смех, переходящий в слёзы, а мышцы рук и ног сводила судорога. Рассудок терял связь с реальностью, словно погружаясь в мир иллюзий и кошмаров. Перед Иваном был бесконечный провал. Его рука, словно резиновый муляж, вытягивалась, едва удерживая тело любимой. От напряжения лопалась кожа, рвались сухожилия, а одежда Майи расползалась по швам…

Иван приходил в себя после нескольких минут забвения, весь сырой от пота. Чтобы покончить с этими страшными видениями, он вынужден был обратиться к психиатрам. После весьма длительного курса гипнотерапии ему стало легче – исчезли смех, судороги и кошмары. Однако в его душе не было покоя, Шляпников потерял азарт к жизни, он был уверен, что это навсегда.