Тэд Уильямс - Игра теней

Лицо Баррика выражало такое отчаяние, что казалось, он вот-вот разрыдается вновь.

— Да, все это оказалось правдой, на нашу беду! — выпалил он. — Боги это не выдумка, и они жестоко покарают нас за то, что мы в них не верили. Скоро всех нас уничтожат. Больше нельзя притворяться, что мы считаем истории о богах детскими сказками.

«Боги не собираются нас уничтожать, — беззвучно возразил Джаир. — Возможно, наши народы уничтожат друг друга, но это произойдет не по вине богов».

Вансен отметил, что слова безликого воина звучат далеко не так уверенно, как прежде, и усомнился в том, что истинная речь лишает собеседников возможности лгать.

«Боги покинули эту землю давно, очень давно, — вымолвил Джаир. — Здесь остались лишь самые жалкие их потомки, подобные искалеченному полубогу, в чьих владениях мы находимся».

У Вансена перехватило дыхание — его покоробило столь откровенное кощунство, к тому же произнесенное не человеком, а монстром.

«Я по-прежнему ничего не понимаю, — заявил капитан. — Конечно, мне доводилось слышать о Сва и Зо, и что из этого? Как насчет Перина и его братьев, входящих в Тригон? А все великие боги, которым мы поклоняемся, в честь которых мы возвели храмы?»

«Все они принадлежат к одной семье, — сообщил Джаир. — В их жилах течет одна кровь. И кровь эту они пролили задолго до того, как наши народы решили пойти войной друг на друга».

— Такие разговоры не имеют ни малейшего смысла! — воскликнул Баррик и закрыл уши руками, тщетно пытаясь не дать безмолвной речи проникнуть в его сознание. — Зачем болтать впустую, ведь это ничего не меняет!

Лицо принца побагровело и сморщилось, на глазах вновь выступили слезы.

— Я думал, священники нас обманывают, — пробормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону. — И теперь я буду наказан, жестоко наказан! Боги не простят мне моей гордыни!

— Ваше высочество, вы напрасно терзаетесь, — поспешно возразил Вансен, поднимаясь и направляясь к принцу. — Все не так ужасно, как вам кажется, и…

— Оставь меня в покое! — завизжал мальчишка. — И не смей рассуждать о том, о чем ты не имеешь понятия! Что ты можешь знать о моем проклятии!

Вне себя от отчаяния, Баррик упал навзничь и стал биться головой о каменный пол, как усердный богомолец.

— Принц Баррик… Прошу вас, перестаньте.

Вансен обхватил юношу руками и попытался поднять его, но тот вывернулся и при этом заехал локтем в лицо капитану.

— Не смей меня трогать! — взревел принц, даже не заметив того, что причинил Вансену боль. — Я проклят, проклят от рождения! И мне предстоит гореть в огне!

Капитан с ужасом увидел, что на губах юноши выступила пена.

— Надо мной тяготеет проклятие! — захлебываясь, вопил Баррик. — Боги избрали меня, чтобы я страдал за весь род людской!

После недолгого колебания Вансен залепил принцу звонкую оплеуху. От неожиданности Баррик покачнулся, упал на колени и затих. Он осторожно коснулся пальцами щеки, отдернул руку и уставился на нее, словно ожидал увидеть кровь.

— Ты… ты ударил меня! — потрясенно пробормотал он.

— Прошу меня простить, ваше высочество, — церемонно изрек капитан королевских гвардейцев. — Уверяю вас, я сделал это для вашей же пользы. Если бы вы не успокоились, сюда ворвались бы стражники, а это нам вовсе ни к чему. Как и стычка с другими пленниками, которую мог бы повлечь за собой ваш приступ ярости. Когда мы вернемся домой, в Южный Предел, я готов понести наказание за свою дерзость. Если вам угодно, можете приговорить меня к смерти…

— К смерти? — переспросил Баррик.

Плачущий ребенок исчез. Глаза принца полыхали ледяной злобой. Казалось невероятным, что несколько мгновений назад он дал волю беспомощному отчаянию.

— С твоей стороны крайне опрометчиво полагать, что ты отделаешься столь легкой карой, — процедил он. — Если произойдет невозможное и мы вернемся в Южный Предел живыми, я непременно расскажу сестре, что ты имел глупость влюбиться в нее по уши. А потом я назначу тебя телохранителем принцессы Бриони, и ты получишь возможность любоваться ею каждый день и при этом знать, что она взирает на тебя с глубоким презрением и потешается над тобой вместе с другими дамами. Ты станешь всеобщим посмешищем — удел, достойный такого безнадежного идиота.

С этими словами принц резко отвернулся. Джаир, погруженный в размышления, как будто ничего не заметил. Феррасу Вансену оставалось лишь молча опуститься на каменный пол. В груди у него болело так, словно принц ударил его.

— Мне твое намерение не по душе, — заявила Опал. — Помяни мое слово, если кому-то все рассказать, добра не жди.

— Боюсь, здесь я с тобой не соглашусь, — заявил Чет, окидывая взглядом комнату. Повсюду царили следы запустения, мебель покрывал толстый слой пыли, на столе теснились немытые тарелки и чашки. — Увы, моя обожаемая старушка, твой муж далеко не герой. И он исчерпал весь свой запас храбрости.

— Вот уж не думала, что ты считаешь себя трусом. Прежде ты действовал так, словно этот твой запас храбрости неисчерпаем.

— Меня вынуждали обстоятельства. Но мы с тобой хорошо знаем, что рисковать мне не свойственно.

— Пойду лучше поставлю чайник, — пренебрежительно фыркнула Опал. — Тебе известно, что наш дымоход забит сажей? Мы рискуем задохнуться от дыма.

Чет испустил тяжкий вздох и откинулся на спинку кресла.

— Я займусь дымоходом попозже. Сейчас мне не до этого.

Он так устал, что не сразу сообразил, что происходит, когда услышал звон. В полудреме он вообразил, что это звонят колокола ратуши, а само огромное здание уносится прочь по подземной реке и пропадает в кромешной тьме за пределами города фандерлингов.

— Это наш дверной колокольчик звонит? — донесся из другой комнаты голос Опал. — Мне некогда открывать! Я готовлю чай!

— Прости, моя дорогая!

Чет проворно вскочил на ноги, не обращая внимания на протестующий хруст суставов. Без сомнения, у него не было ни малейших оснований считать себя героем.

«Мне бы сидеть у огня, наблюдать за возней внуков, мастерить для них игрушки. Но ни детей, ни внуков у нас с Опал нет. — Он подумал о Кремне, странном мальчике. — Точнее, раньше не было».