Джон Толкин - Сильмариллион

Проходили века и любовь Ваниаров к Благословенной Земле и дивному свету Дерев становилась все сильнее. Они покинули Тирион и переселились на склон Таниквэтил, поближе к Манвэ. Нолдоры, не забывшие звезд Среднеземья, жили в горах и долинах или на склонах Калакирьи, внимали отдаленному рокоту Западного Моря и свободно бродили по землям Валаров в поисках знании о живой природе. В те дни они сблизились с моряками Альквалондэ. Нолдорами правил Финвэ, Тэлери — Ольвэ, но Верховным Владыкой Эльфов называли Ингвэ. Теперь он почти не покидал Таниквэтил, всегда пребывая рядом с Манвэ.

У Феанора с сыновьями не было постоянного пристанища. В поисках непознанного они уходили к границам света, к холодным берегам Внешнего Моря, часто гостили в чертогах Аулэ, собирая знания обо всем на свете. Келегорм подружился с Оромэ и перенял у него удивительную способность понимать живую природу. Он понимал голоса деревьев, знал языки зверей и птиц; их множество обитало на землях Амана, таких же как в Среднеземье, но никогда не знавших черной власти Мелькора. Впрочем, немало здесь было и таких существ, которых в Среднеземье никогда не видели и уже не увидят, ибо мир с тех пор изменился неузнаваемо.

Cвершилось то, чего хотели Валары. Все три народа Эльдаров жили в Валиноре, Мелькор пребывал в заточении, мир царил повсюду. Настал золотой день Благословенного Края. Долог он в Повести Лет, но краток в памяти Вечных. Это было время расцвета Эльдаров. Нолдоры преуспели в знаниях и делах, годы были наполнены радостным трудом во славу Валинора. Множество чудесных творений родилось тогда. Нолдоры обрели письменность. Румил из Тириона начертал знаки для записи песен и преданий: одни — для резца и зубила, другие — для пера и кисти.

Именно в это время в Эльдамаре, в семье правителя Финвэ, родился первый и самый любимый сын. При рожден и он получил имя Карафинвэ, но мать звала его Феанор, Пламенный Дух. Под этим именем и остался он в сказаниях Нолдоров.

Матерью Феанора была Мириэль. В искусстве шитья и ткаческой работы не было ей равных среди Нолдоров. Великой и радостной любовью любили друг друга Финвэ и Мириэль, ибо встретились в Благословенном Краю в Благие Дни. Но так много отдала Мириэль своему сыну, что ничего не оставила для себя. Сразу после рождения ребенка она позвала Финвэ и сказала так:

— О муж мой! Силы жизни, способные произвести на свет многих твоих детей, отдала я одному Феанору. Никогда больше не будет у меня другого ребенка.

Опечалился Финвэ, ибо во дни юности Нолдоров и в блаженстве Амана хотел видеть свой род многочисленным и процветающим, и так ответил на слова Мириэль:

— В блаженном Амане проходит любая усталость, исцеляется любая боль. Отдохни, и все пройдет.

Но Мириэль день ото дня теряла силы и Финвэ вынужден был просить совета у Манвэ. Манвэ поручил Мириэль заботам Ирмо в Лориене. Печальным (хоть и недолгим, как думалось) было расставание Финвэ и Мириэль. Отец сожалел, что детство сына пройдет без материнской ласки.

— Да, это жаль, — промолвила Мириэль, — и будь у меня чуть больше сил, я пролила бы немало слез. Прости, не моя вина в том, что уже было и еще будет.

И она ушла в сады Лориена, легла на траву, и веки ее смежил сон. Долго лежала она и казалась спящей, хотя дух ее давно пребывал в чертогах Мандоса. Девы Эстэ ухаживали за нетленным телом Мириэль, но она не вернулась больше. Финвэ, скорбя, часто приходил в сады Лориена, садился под серебристыми ивами возле тела жены и звал ее, но тщетно. Наверное, он был единственным в Благословенном Краю, кто предавался тогда скорби. Но время лечит любую рану, и через годы Финвэ перестал приходить в Лориен. Всю свою нерастраченную любовь он отдавал теперь сыну. Феанор рос быстро и по временам казалось, что в нем действительно пылает тайный огонь. Высокий, черноволосый, прекрасный собой, с пронзительными ясными глазами, был он настойчив, упорен, порывист и тверд. И какую бы цель ни ставил перед собой, шел к ней, не сворачивая. Мало кто мог поколебать его решимость советом, а уж силой — никто и никогда. Ни до него, ни после не рождалось среди Нолдоров эльфа талантливее и искусней. Еще в юности улучшил он письмена Румила. С тех пор все Эльдары пользовались знаками Феанора. Он первым научился создавать самоцветы, крупнее и красивее порожденных землей. Они казались прозрачными, но в свете звезд вспыхивали голубыми и серебряными огнями. Потом он сотворил Палантиры, кристаллы, в которых можно было видеть отдаленные края и предметы так, как видят их из поднебесья Орлы Манвэ. Чудесные руки и острый ум Феанора никогда не знали покоя.

Еще юношей он женился на Нерданель, дочери прославленного кузнеца Махтана, любимого ученика и помощника Аулэ. У него учился Феанор работе с металлом. Нерданель в твердости характера не уступала Феанору, но терпением и стремлением понимать, а не подчинять ей удавалось поначалу сдерживать мужа, когда его внутреннее пламя разгоралось слишком ярко. Но впоследствии дела Феанора часто печалили Нерданель, и они охладели друг к другу. Семерых сыновей родила она Феанору, но немногие из них унаследовали характер матери.

Второй женой Финвэ стала Индис Ясная из народа Ваниаров. Она была в родстве с Ингвэ. Высокая, златовласая, она ничем не походила на Мириэль. В этой любви Финвэ снова обрел радость, но память о Мириэль не покидала ни его дома, ни его сердца, и Феанор всегда оставался для него любимцем. Сам Феанор не принял второй жены отца, не расположен он был и к своим сводным братьям — Финголфину и Финарфину. Дома он бывал редко, отдавая все время наукам, ремеслам и путешествиям по землям Амана. Позже многие искали объяснения бедам, виновником которых стал Феанор, в его отношениях с домом отца, полагая, что, если бы Финвэ хранил верность памяти Мириэль и все внимание отдавал сыну, беду можно было бы отвести. Но дети и внуки Индис тоже стяжали себе немалую славу, без них история Эльдаров была бы неполной.

Феанор и другие мастера Нолдоров работали без устали, работа приносила им радость, а между тем заканчивалось время расцвета Валинора.

Близился к концу определенный Манвэ трехсотлетний срок заключения Мелькора. И вот, как и было обещано, он снова предстал перед судом Валаров. Мелькор узрел величие и благость Стихий — и зависть охватила его сердце, увидел Детей Илуватара у ног могучих Валаров — и возненавидел их, взглянул на груды драгоценных камней вокруг — и возжелал их, но скрыл свои чувства, ибо понимал, что время для мести пока не пришло.

Наоборот, у ворот Валмара он униженно просил Манвэ о прощении, обещал стать усердным помощником в трудах Валаров, умолял дать ему возможность исправить содеянное зло. Ниэнна тоже просила за него тогда, но Мандос молчал.