Михаэль Пайнкофер - Князь орков

— Это не орки войну проиграли, а люди, — внес ясность Бальбок. — Это же всем известно.

— Ах, вот как? Так я вам кое-что скажу: чем иметь таких союзников, как вы, уж лучше вести войну в одиночку.

— Вот как? — засопел Раммар. — Тогда позволь сказать тебе , охотник за головами, что ты — подлец, и мы лучше умрем, чем еще раз сразимся рядом с тобой.

— Так вперед, орочья морда. Вы как раз к этому и готовитесь. — Корвин издал горький смешок, и молчание снова воцарилось в темнице, в которую приспешники Рурака на скорую руку превратили кладовую.

Некоторое время никто из трех пленников не произносил ни слова.

— Охотник за головами? — подал наконец голос Раммар, и прозвучало это довольно-таки жалко.

— Да?

— У тебя, что, есть план?

— Вполне возможно.

— Так давай послушаем его, — потребовал Раммар, вытягивая вперед свою бесформенную голову. — Я весь орк. [9] Орочий вариант выражения «я весь внимание».

— А вы уверены? — насмешливо поинтересовался Корвин. — Придется вам смириться, что вы станете еще худшими орками, чем раньше. И никогда больше не сможете вернуться в больбоуг .

Долго раздумывать Раммару и Бальбоку не пришлось. Выбор у них был между бегством и перспективой быть сожранными себе подобными; знакомой вони их пещеры им все равно никогда больше не вдохнуть. Быстро переглянувшись, они пришли к согласию и мрачно кивнули друг другу (из-за чего у обоих сильно разболелись головы).

— Так слушайте внимательно, — прошептал Корвин. — Я не собираюсь сдохнуть в этих чертовых стенах и не желаю отдавать Аланну этому ненормальному колдуну.

— Ты хочешь освободить ее? — Раммар был настроен скептически.

— Вот именно. А еще мне нужна голова Грайшака. Гибель моей возлюбленной на совести у этой свиньи, и он более чем заслуживает смерти.

— Корр , — согласился с ним Раммар. — Я тоже такого мнения.

— Нужно держаться вместе, если удастся бежать, — напомнил Корвин обоим оркам и открыл им наскоро придуманный план.

Мерцающие отсветы факелов создавали в тронном зале древней цитадели королей жуткий призрачный свет.

В далекие дни эльфийского правления король и его свита находились здесь б ольшую часть времени, здесь же заседал суд, здесь слагалась история царства, простиравшегося от южного берега моря и до самых склонов Северного вала, от Гнилых земель на западе в глубь восточных холмов.

Но все это было в прошлом. Эльфийская империя развалилась и там, где некогда блистала столица, драгоценнейшая жемчужина ее короны, сегодня буял гигантский лес, а столица превратилась в руины, гордые башни и зубцы покрылись вязкой сажей, свидетельствовавшей о присутствии зла. Там, где когда-то восседал эльфийский король, маячила худощавая фигура колдуна в черной-пречерной накидке, с длинной, до пояса, бородой. Глаза, глядевшие из-под капюшона, светились нескрываемой злобой. Рядом с троном стоял колдовской жезл, вырезанный из темного дерева, с черепом в качестве набалдашника, в глазницах черепа сверкали изумруды.

Придя в себя, Аланна тихо застонала. Первое, что она увидела, был взгляд колючих глаз, которые Рурак не отводил от пленницы. Эльфийка осознала, что лежит на алтаре из гладкого полированного камня, поверхность которого показалась ей такой же холодной, как лед Шакары. С нее сняли белоснежное платье, а вместо него надели неприметную черную рясу. Руки и ноги были связаны, во рту — грязная тряпка вместо кляпа, мешавшая ей закричать от ужаса.

Рурак выждал, пока жрица окончательно придет в себя. А затем схватил свой жезл, поднялся с алебастрового трона, спустился по ступенькам и угрожающе навис над Аланной.

Она уставилась на него широко открытыми глазами, вспоминая и вновь осознавая те страшные вещи, которые произошли за последние часы перед тем, как она упала в обморок. Вспомнила она и о том, что собирался сделать Рурак. Хотела что-то сказать, но из-за кляпа смогла только сдавленно замычать.

— Вы, наверное, спрашиваете, что здесь происходит, — предположил колдун, делая костлявой рукой движение, охватывающее тронный зал; так же, как и в сокровищнице, над тронным залом высился высокий купол, у стен стояли почерневшие статуи, а темнота по ту сторону окон заставляла предположить, что ночь уже наступила.

С купола капала та самая вязкая черная масса, которая встречалась Аланне и ее спутникам в других местах цитадели, а в центре круглого зала находилось такое же круглое отверстие, окруженное невысокими перилами, и через это отверстие падал луч голубого света, источник которого находился в самом высоком месте потолка-купола.

Это был тот самый луч света, в котором висела эльфийская корона. Тронный зал, как определила Аланна, находился прямо над сокровищницей, как и описывал Фаравин, а отверстие в полу вело прямо к золоту и драгоценным камням…

Аланна оглядывалась по сторонам до тех пор, пока Рурак насмешливо не расхохотался.

— Вы правы, эльфийская священнослужительница. В древние времена это было место радости и счастья, мира и справедливости. Часть меня хорошо помнит это. Что касается счастья и радости, то я не уверен — но мир и справедливость вновь воцарятся здесь, как только Маргок вернется в мир живых.

Аланна не могла больше сдерживаться. Пытаясь избавиться от пут, она протестовала изо всех сил, но вновь не смогла произнести ничего, кроме нескольких глухих звуков.

— Вы чувствуете его присутствие? — спросил Рурак. — Его дух здесь. Все, что ему нужно, чтобы вырваться из заточения, когда-то навязанное Фаравином, это жизненная энергия эльфа благородного происхождения. Или эльфийки. Когда я увидел вас, Аланна, то сразу понял, что вы просто созданы для этой задачи. В тот миг, когда вы оставите на этом алтаре свою жизнь, вернется тьма, чтобы повести к победе силы Хаоса.

— Мхм, — снова повторила Аланна, отчаянно мотая головой. Рурак захихикал и жестом подозвал нескольких орков, прежде державшихся в тени. Они подошли, схватили Аланну и грубо расхохотались. Аланна сопротивлялась, насколько могла — связанной и с кляпом во рту, ей нечего было противопоставить этим чудовищам.

— Хорошо держите ее, жестокие мои друзья, — сказал Рурак файхок'хай , а затем вынул из-под накидки кинжал, клинок которого был таким же изогнутым, как и кинжалы эльфов, только совершенно черным. — Как только взойдет луна, придет время возвращения Маргока, и мы все будем тысячекратно вознаграждены за свою верность.

Орки засопели; если бы они получили возможность убивать и поджигать по мере своих потребностей, это было бы для них достаточным вознаграждением. Взгляды, которые бросала Аланна на своих мучителей, были исполнены отвращения.