Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Сам того не замечая, Тобин стал в последнее время чаще вызывать Брата и даже предлагал тому поиграть вместе фигурками жителей игрушечного города. Брат только следил, как Тобин двигает деревянных человечков и кораблики, но все-таки так было лучше, чем играть совсем в одиночку.

Тобин оглядел все темные углы, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Даже когда он отсылал Брата, тот не уходил особенно далеко. Слуги все еще жаловались на шалости демона. Впрочем, единственным, кому действительно пришлось плохо, был Аркониэль.

Несмотря на свою неприязнь к волшебнику, Тобин рассердился за это на Брата. Мальчику пришлось прибегнуть к заклинанию на глазах у Аркониэля, и тот явно что-то заметил или даже услышал слова. Если он расскажет об этом отцу, рано или поздно куклу найдут, и тогда отцу будет стыдно за Тобина, а солдаты станут смеяться над ним, как те дети в городе, и Тобин никогда не станет великим воином.

Мальчик ощутил в животе болезненный комок страха. Может быть, отец и волшебник сейчас как раз об этом и говорят. Аркониэль обещал хранить секрет, но Тобин не доверял ему. Теперь он вообще никому ни в чем не доверял, за исключением, может быть, Фарина.

Когда стало слишком темно, чтобы можно было следить в окно за мужчинами на берегу, Тобин забрался в постель и замер между влажными от пота простынями, ожидая, не раздадутся ли сердитые голоса.

Вместо этого в спальню явилась очень довольная Нари.

— Никогда не догадаешься, что случилось! — воскликнула она, расшнуровывая рукава платья. — Этот молодой волшебник останется в замке и сделается твоим учителем. Больше того: у тебя появится компаньон. Аркониэль собирается написать своей наставнице и попросить ее найти подходящего мальчика. У тебя наконец будет товарищ, мой малыш, как и подобает настоящему принцу. Что ты обо всем этом думаешь?

— А что, если я ему не понравлюсь? — пробормотал Тобин, вспоминая о том, как глазели на него и шептались жители города.

Нари, укладываясь в постель рядом с Тобином, только прищелкнула языком.

— Кому это ты не понравишься, голубчик? Быть компаньоном принца, царского племянника! Любой мальчик будет счастлив от такой чести!

— А если он окажется нехорошим? — настаивал Тобин.

— Ну, тогда я собственными руками выгоню маленького паршивца, — решительно заявила Нари и ласково добавила: — Не тревожься, миленький, ни о чем не тревожься.

Тобин вздохнул и притворился спящим. Тревожиться, на его взгляд, было о чем, особенно если вспомнить о непокорном демоне и громогласном, слишком веселом, слишком наблюдательном волшебнике.

Айя несколько раз перечитала короткое письмо Аркониэля. Во дворе гостиницы посланный князем курьер дожидался ответа. Прижав к сердцу небольшой кусок пергамента, Айя смотрела в окно на суету в гавани, пытаясь успокоить нахлынувшие на нее противоречивые чувства.

Первая ее реакция была такой же, как реакция Риуса: поселить в замке сына другого вельможи означало бы подвергнуть опасности обе семьи. И все же в глубине сердца Айя должна была признать, что Аркониэль прав. Она снова взглянула на письмо.

«Я знаю, что ты не одобришь моего решения, может быть, даже рассердишься на мое своеволие, но я верю в свою правоту. Мальчику скоро исполнится десять, и он уже ведет себя так странно, что, боюсь, не будет пользоваться уважением при дворе, когда вырастет. Чрезмерная опека взрослых идет ему во вред. Этот малыш никогда не купался в речке в жару и ни разу в жизни не гулял один по лужайке за воротами. В память о его матери и ради его благородной крови мы должны сделать все, что в наших силах…»

— Его… именно так, — пробормотала Айя, довольная, что Аркониэль проявил осторожность, называя в письме дитя Ариани мальчиком. Письма слишком часто попадали не в те руки — и по ошибке, и по злому умыслу.

Конечно, я предоставляю выбор компаньона для Тобина тебе. — Ну да, пытается умилостивить свою наставницу, после того как сделал все по-своему. — Мальчик должен быть жизнерадостным, смелым, веселым и умелым в военном деле и охоте, поскольку сам я в этом отношении мало на что гожусь. Поскольку замок расположен так уединенно, а принц еще не бывает при дворе, хорошо было бы найти мальчика, по которому, если ему придется долго отсутствовать, будут не особенно скучать в его родной семье. Не следует выбирать первенца.

Айя согласно кивнула, слишком хорошо понимая, что имеет в виду Аркониэль: в случае чего мальчик не должен оказаться невосполнимой потерей.

Старая волшебница спрятала письмо, уже обдумывая свои ближайшие планы. Она посетит поместья некоторых не слишком богатых рыцарей здесь, в южных горах. У них обычно бывают большие семьи… Эти заботы помогли Айе отвлечься от более глубокого смысла письма Аркониэля: молодой волшебник собирался остаться при Тобине. Он, конечно, уже достаточно продвинулся в своем искусстве, чтобы какое-то время обходиться без ее наставлений или даже вообще стать полностью самостоятельным. Другие ученики расставались с Айей, получив от нее гораздо меньше. Знания Аркониэля были уже достаточны для того, чтобы, когда придет время, передать ему чашу…

И все-таки для Айи расставание с ним оказалось очень тяжелым. Аркониэль был ее лучшим учеником, способным к гораздо большему, чем то, чего он уже достиг. Большему, если уж на то пошло, чем все ее собственные умения. Что ж, несколько лет, проведенных порознь, не сделают его худшим волшебником.

Больше всего теперь Айю тревожило воспоминание о его видениях — видениях, где ей не было места. Айя еще не была готова навсегда расстаться с сыном своего сердца.

Как и опасался Тобин, волшебник сразу же принялся за дело, хотя и не совсем так, как предполагал мальчик.

Пока еще Аркониэль оставался в игровой комнате Тобина, но не прошло и недели после отъезда Риуса, как в замок начали прибывать строители, на лужайке появилось целое небольшое поселение из их шатров. Потом одна за другой стали появляться повозки, нагруженные всевозможными материалами. Скоро дворы замка и опустевшая казарма были завалены досками, тесаным камнем, корытами для строительного раствора, тяжелыми мешками. Тобину не позволялось знакомиться с рабочими, поэтому он наблюдал за ними из окна своей комнаты.

Он и не подозревал, насколько тихим был замок раньше. Со всех сторон теперь целый день доносились стук и звон, громкие голоса, выкрикивавшие распоряжения или распевавшие песни.

На крыше целая команда каменщиков возилась с черепицей, котлами расплавленного свинца и дегтя, так что постоянно казалось, будто крыша охвачена пламенем. Другая команда занималась комнатами третьего этажа и огромным залом внизу. Рабочие передвигали мебель, весь замок наполнился странными незнакомыми запахами — мокрой штукатурки, краски, древесных опилок.