Урсула Ле Гуин - Пересадка

Лишь поздно вечером дровяной пирамиде наконец позволили догореть до конца. Тело к этому времени уже, естественно, сгорело дотла. Так что хоронить было нечего — не стали хоронить даже те кусочки костей, что могли еще остаться в куче пепла и золы, но священные черные камни были извлечены и вновь помещены в святилище. Люди, совершенно изможденные этим буйством чувств, с трудом потащились назад в деревню, заперли на ночь ворота и легли в постель, постясь и не моясь, с обожженными руками и истерзанными душами. И в душе моей не осталось ни малейших сомнений в том, что все они очень гордились своим Беловолосым, потому что для векси настоящий подвиг — дожить до таких лет. Ну и, кроме того, кое-кто из них действительно искренне любил покойного. И все же традиционный плач звучал в их устах как обвинение, а горе свое они изливали в гневе.

Следует признать, что метод Ситы Дьюлип не всегда абсолютно надежен. Иногда тебя заносит в такой мир, куда тебе совсем не хотелось. Но если у вас есть под рукой карманное издание «Путеводителя» Рорнана, то почти наверняка можно узнать, где вы «приземлились»; хотя, если честно, и «Путеводитель» этот тоже не всегда бывает абсолютно надежен. Но не тащить же с собой «Энциклопедию миров» в сорока четырех томах! Да и, в конце концов, в чем можно быть абсолютно уверенным, кроме того, что рано или поздно умрешь?

На Айслак я попала совершенно случайно, когда была еще совсем неопытной путешественницей и не привыкла первым делом совать в чемодан «Путеводитель» Рорнана. В отеле АПИМа нашлась, разумеется, полная «Энциклопедия миров», но в администрации мне заявили, что в данный момент она находится в переплетной мастерской, потому что «МЕДВЕДИ сожрали с корешков весь клей» и страницы рассыпались. Какие странные у них, в Айслаке, медведи, подумала я, но спрашивать мне не хотелось. Я на всякий случай хорошенько осмотрелась — и в холле, и в своем номере, — но никаких медведей (или, может, это были медведки?) не обнаружила. Мне очень понравилась эта красивая гостиница, и постояльцы оказались тоже весьма приятными, и я решила: ладно, что ни делается, все к лучшему, так что проведу я эти два дня здесь. Я просматривала книги в книжном шкафу, рассчитывая найти за ними встроенный трансломат и совершенно позабыв о медведях, когда вдруг за полкой кто-то завозился.

Я отодвинула последнюю книжку и увидела его. Он был темный, мохнатый, с длинным, тонким, похожим на проволоку хвостом. В нем было дюймов шесть-восемь, не считая хвоста. Мне не слишком хотелось делить помещение с этим существом, но я терпеть не могу жаловаться незнакомым людям — ведь как следует пожаловаться можно только тем, кого действительно хорошо знаешь, — так что я просто поплотнее придвинула книжный шкаф к дырке в стене, в которую, собственно, и нырнуло это странное существо. А потом пошла вниз — обедать.

Обед был в семейном стиле — все сидели за одним длинным столом и настроены были вполне дружелюбно. С представителями самых различных миров я легко объяснялась с помощью трансломата, как и они со мной, однако при общем довольно оживленном разговоре явно наблюдалась перегрузка в сети. Моя соседка слева, розовая дама из мира, который она называла Айес, сообщила мне, что они с мужем довольно часто посещают Айслак. Я спросила, известно ли ей что-либо о здешних медведях.

— Да, — с улыбкой кивнула она. — Они, в общем, безобидные, но все равно — это такие вредители, просто ужас! Портят книги, конверты облизывают, в постель забираются!

— В постель?!

— Да-да. Они ведь когда-то были, так сказать, любимцами семьи.

Ее муж наклонился ко мне — он тоже был совершенно розовый — и с улыбкой пояснил по-английски:

— Игрушечные мишки. Плюшевые. Да-да.

— Игрушечные? Плюшевые?

— Да-да, — повторил он, но все же был вынужден перейти на свой родной язык и общаться со мной с помощью трансломата. — Игрушечные мишки — это такие маленькие зверюшки, с которыми любят играть дети, верно?

— Но ведь игрушечные — это не живые!

Он был несколько обескуражен:

— Неужели мертвые?

— Нет… это… как бы чучела… искусственные зверюшки, набитые опилками, игрушки…

— Да-да. Игрушки, забава, любимцы, — с нежной улыбкой согласно закивал он.

Ему хотелось поговорить о своем предстоящем визите в мой мир; когда-то он уже побывал в Сан-Франциско, и там ему очень понравилось. Мы с ним разговорились о землетрясениях и совсем позабыли об игрушечных медведях. Землетрясение в 5,6 балла показалось ему «совершенно очаровательным и очень забавным», и мы с его женой много смеялись, когда он о нем рассказывал. Это была на редкость милая пара с удивительно оптимистичным мировоззрением.

Вернувшись в свой номер, я придвинула к книжному шкафу еще и чемодан, чтобы уж совсем закрыть ту дыру в стене, и легла спать, очень надеясь, что у этих игрушечных медведей нет запасных выходов из норы.

В ту ночь никто ко мне в постель не забрался. Я проснулась очень рано, потому что из-за перелета Лондон — Чикаго попала в совершенно иной часовой пояс. Кроме того, в аэропорту Чикаго мое дальнейшее продвижение на запад было еще отложено, что окончательно сбило меня с толку, зато дало возможность совершить это небольшое путешествие. Утро было прелестное, теплое, хотя солнце еще только вставало. И я решила тоже встать и выйти на улицу, чтобы немного прогуляться и посмотреть город Слас, столицу Айслака.

В моем мире Слас считался бы просто крупным городом, и, на мой взгляд, в нем не было ничего особенно экзотического, если не считать того, что здесь царил на редкость смешанный архитектурный стиль, если это вообще можно было назвать стилем. У нас обычно в центре и улицы самые красивые, и дома, а маленькие и скромные домишки можно увидеть главным образом в пригородах или в поселках бедняков. Но здесь, в центре Сласа, в жилом квартале роскошные особняки стояли вперемешку с настоящими лачугами. И в центре, и на окраинах я обнаружила те же дикие диспропорции — и в размерах жилых домов, и в офисной архитектуре. Старинное массивное здание с гранитными стенами в четыре полноценных этажа возвышалось над десятиэтажным уродцем в десять футов шириной и всего пятью-шестью футами между этажами — этаким кукольным небоскребом. Впрочем, теперь на улицах было уже достаточно прохожих, и мое внимание полностью переключилось на них.

Обитатели этого странного города также удивительно сильно различались по росту, по размерам и по цвету кожи и волос. Мимо меня стремглав промчалась женщина с метлой; ростом эта особа была не менее восьми футов. Она действительно и даже, пожалуй, грациозно сметала с тротуаров пыль. Сзади у нее торчало нечто, сперва показавшееся мне просто запасной метелкой: пышный султан перьев, воткнутых, похоже, за пояс и торчавших, как хвост страуса. Потом мне попался мужчина, явно бизнесмен; он размашисто шагал по улице, полностью поглощенный своим компьютером; в ухе у него был наушник-«ракушка», а в левую дужку очков было вмонтировано еще какое-то крошечное электронное устройство. Он что-то говорил, на ходу просматривая сведения о состоянии рынка. Ростом он был мне примерно по пояс. На той стороне улицы я заметила четверку юношей, в которых не было, пожалуй, ничего странного, если не считать того, что все они походили друг на друга как две капли воды. Затем вприпрыжку пробежал мальчик, торопившийся в школу. Бежал он на четвереньках, очень аккуратно; специальные кожаные перчатки — или ботиночки? — защищали его руки от соприкосновения с тротуаром. Ребенок показался мне, пожалуй, несколько бледноватым и не слишком красивым: глазки маленькие, мордастенький, курносый, но все равно — прелесть!