Урсула Ле Гуин - Пересадка

В центре возле парка только что открылось уличное кафе. Хоть я и не знала, что жители Айслака едят на завтрак, но порядком проголодалась и готова была съесть что угодно, лишь бы съедобное. Я направила микрофон трансломата на официантку, изможденную женщину лет сорока, в облике которой, на мой взгляд, не было ничего необычного, кроме поистине прекрасных густых светло-желтых искусно заплетенных кос.

— Скажите, пожалуйста, что иностранцы обычно едят на завтрак?

Она рассмеялась и, улыбаясь красивой доброй улыбкой, наклонилась к трансломату и сказала:

— По-моему, это ВЫ должны мне сказать! А мы обычно едим кледиф или фрукты с кледифом.

— Фрукты с кледифом, пожалуйста, — сказала я, и вскоре она принесла мне тарелку чрезвычайно аппетитных фруктов и большую плошку какой-то желтоватой каши, чуть теплой, но без комков и густотой напоминавшей сметану. Кледиф — звучит страшновато, но на вкус — просто отлично: нежная, питательная еда, которая легко глотается и слегка бодрит, как кофе с молоком. Официантка немного задержалась возле меня, желая узнать, понравилось ли мне.

— Извините, — сказала она, — я ведь должна была сразу спросить, не плотоядная ли вы. Плотоядные обычно едят на завтрак сырую дичь или кледиф с потрохами.

— Нет, кледиф с фруктами меня совершенно устраивает, — заверила я ее.

Больше посетителей в кафе не было, а я ей явно понравилась. Как, впрочем, и она мне.

— Можно спросить, откуда вы к нам прибыли? — спросила она, я сказала, и мы разговорились. Ее звали Ай Ли А Ле. Вскоре я убедилась, что она не только умна, но и хорошо образованна. У нее была ученая степень по биологии — она занималась патологией растений, — но, по ее словам, ей еще повезло, что удалось устроиться официанткой.

— У нас очень плохо с работой еще со времен Запрета, — сказала она и, поняв, что я не знаю, что такое Запрет, собралась мне это разъяснить, но тут оказалось, что появились новые посетители — за одним столом огромный, похожий на быка мужчина, за другим две девушки, удивительно напоминавшие мышей. Их нужно было обслужить, и мы с Ай Ли А Ле распрощались.

— Мне бы очень хотелось еще с вами побеседовать, — сказала я, и она ответила со своей доброй улыбкой:

— Ну, если вы снова зайдете сюда после четырех, то мы сможем посидеть спокойно и поговорить.

— Хорошо, — обрадовалась я. Еще немного побродив по парку и по улицам, к ланчу я вернулась в гостиницу, потом немного вздремнула, а затем по монорельсовой дороге опять поехала в центр. Никогда в жизни мне не доводилось видеть такого разнообразия человеческих типов, как в этом вагоне! Там были люди любых форм и размеров, любых цветов кожи и степеней волосатости, шерстистости, пернатости (запасная метла у той дворничихи и в самом деле оказалась хвостом) и даже, думала я, самым неприличным образом разглядывая одного длинного зеленоватого юнца, покрытого густой листвой, всех степей «олиственелости». А как еще? У него ведь настоящие ветки с листьями торчали из ушей! И он что-то шептал про себя — так шепчет теплый ветерок, залетая в открытые окна автомобиля.

Единственное, что у всех обитателей Айслака было общим и одинаковым, — это, к сожалению, нищета. Город, конечно, некогда процветал, причем не так уж давно. Например, этот монорельс был настоящим шедевром инженерной мысли, но, увы, уже начинал ветшать и изнашиваться. Сохранившиеся старинные дома — архитектура которых казалась мне не просто приемлемой, а великолепной — выглядели обшарпанными; к тому же их совершенно задавили толпившиеся вокруг небоскребы как великаньи, так и кукольные, а также строения, больше всего похожие на конюшни, на клетки для кур или на кроличьи норы — какое-то строительное рагу, сделанное из самых дешевых материалов и казавшееся на редкость жалким и рахитичным. Да и сами жители Айслака выглядели не лучшим образом; многие и вовсе были одеты в настоящие лохмотья. Некоторые из самых шерстистых или пернатых обходились исключительно собственным «покровом». Тот, покрытый зелеными листьями парнишка носил скромный фартучек, однако его узловатый шершавый, точно ствол дерева, торс и такие же конечности были обнажены. Эта страна явно пребывала в глубоком, затяжном экономическом кризисе. Ай Ли А Ле сидела за столиком уличного кафе, находившегося по соседству с тем заведением, в котором она работала. Она улыбнулась мне, кивком приглашая тоже присесть. Перед ней стояла маленькая мисочка с охлажденным кледифом со всякими сладкими приправами, и я заказала то же самое.

— Расскажите мне, пожалуйста, о Запрете, — попросила я.

— Когда-то мы выглядели так же, как и вы, — начала она.

— И что же вдруг случилось?

— Ну… — она смутилась. — Видите ли, нам всегда нравилось заниматься наукой…

Вот в сокращенном виде то, что мне поведала Ай Ли А Ле. Сильной стороной жителей Айслака были практическая физика, агрономия, градостроительство, инженерные искусства, изобретательство, однако они были слабоваты в гуманитарных и естественных науках, особенно в истории. Да и теоретический подход у них явно хромал. Короче, в Айслаке имелись свои эдисоны и форды, но не было ни своего Дарвина, ни своего Менделя. Когда их аэропорты в итоге достигли примерно нашего уровня (а может, и хуже!), они научились путешествовать по иным мирам, и в одном из них лет сто назад один их ученый открыл для себя генетику и привез эти драгоценные знания домой. Эта наука всех восхитила, и айслакцы мгновенно овладели ее основными принципами. Точнее, не совсем овладев ими, вовсю стали их применять к любым разновидностям живой материи.

— Основное внимание наших ученых было, естественно, обращено на растительный мир, — рассказывала Ай Ли А Ле. — Они «учили» съедобные растения давать больший урожай, лучше сопротивляться болезнетворным бактериям и вирусам, самостоятельно убивать насекомых и так далее.

Я кивнула и сказала:

— Мы тоже ставим много подобных опытов.

— Правда? А вы… — Она смутилась, Видимо, ей было очень трудно задать тот вопрос, на который очень хотелось услышать ответ. — Видите ли, я вот, например, кукуруза, — застенчиво призналась она.

Я на всякий случай проверила, правильно ли перевел мне это слово мой трансломат. Да, «услу» значит «кукуруза, маис». Я заглянула в толковый словарь, но и там говорилось, что услу на Айслаке и кукуруза в моем мире — это одно и то же растение.

Я знала, что одной из загадочных черт кукурузы является то, что у нее нет диких аналогов, есть только весьма дальний предок, в котором вы бы никогда не признали теперешнюю кукурузу, которая представляет собой искусственно выведенное растение, созданное путем многолетней селекции и скрещивания, плод труда многочисленных собирателей растений и простых земледельцев. Можно сказать, чудо ранней, эмпирической генетики. Но какое отношение кукуруза имеет к Ай Ли А Ле?