Тэд Уильямс - Война Цветов

Когда весь отряд выгрузился, Тео сквозь немного поредевший туман разглядел посреди озера, в нескольких сотнях ярдов от берега, маленький островок. Вид у этого средоточия эльфландской мощи был не очень-то презентабельный. Деревья на нем не росли — только трава и кусты, заслонявшие лес на том берегу, но даже туман и этот странный рассеянный свет позволяли видеть, что в центре острова что-то сверкает подобно груде алмазов.

Чемерица, подойдя к воде, вскинул руку императорским жестом, которому позавидовал бы не один цезарь. Тео сначала подумал, что он подзывает таким образом телохранителей или своего сына, но тут из тени у острова отчалила продолговатая низкая лодка. Она двинулась к ним через озеро, направляемая кормчим в длинном плаще с капюшоном. «Это уж слишком, — подумал утомленный Тео. — Неужто мифический перевозчик явился по мою душу? Но там вроде бы говорилось о реке, не об озере». Трудно разобрать, где сказка, а где истина, когда живешь в этой самой сказке. Тео начинало казаться, что сказка понемногу съедает его... что у нее есть зубы...

Лодка скользила быстро и подошла к берегу, по его оценке, всего через пару минут — у него их осталось так мало, этих минут, и летели они так резво даже в этой цитадели сгущенного времени! Лодочник был мал ростом и строен, красивое длинноносое лицо обрамляла грива седеющих волос, а таких ушей не постыдилась бы даже летучая мышь. Его блестящий ошейник был прикреплен к гребной скамье цепью, из-под длинного одеяния виднелись мохнатые, с козлиными копытами ноги.

— Ты все еще здесь, я вижу, — сказал Чемерица.

— Благодаря вашей цепи на шее, милорд, — ответил козлоногий с легким поклоном. Его тонкий голос звучал на редкость мелодично — в другой сказке, со счастливым концом, Тео с удовольствием бы послушал, как он поет. — Ее железо жжет меня и не дает спать по ночам. В эти одинокие часы я думаю о вас. Вы, случайно, прибыли сюда не затем, чтобы утопиться в порыве раскаяния, нет?

Чемерица не тратил времени ни на улыбку, ни на проявления гнева.

— Нет. Нам нужно на остров.

— Будет исполнено, Нидрус Чемерица, — кивнул лодочник. Тео теперь видел, что в лице этого маленького эльфа меньше человеческого, чем показалось ему на первых порах.

Чемерица окинул взглядом свою команду, собравшуюся на поросшем травой берегу, — около десяти констеблей, полдюжины огров, сыновья, родной и приемный, лорды-соратники (Пижма, впрочем, старался держаться позади, и Наперстянка тоже заметно нервничал) и, наконец, пленники — а затем посмотрел на маленький челн из ветхого черного дерева.

— Сколько ездок тебе понадобится?

— Я перевезу всех разом, милорд, — улыбнулся лодочник.

Чемерица приказал Тео сесть в лодку. Она слегка накренилась, когда он ступил в нее, и Кочерыжка вцепилась ему в волосы, но он даже в своем беспомощном состоянии легко удержался на ногах. Констебли оттеснили его на корму, а за ними последовали все прочие, оставив на берегу только трех водителей-дунов в похожих на противогазы шлемах. Места, как и обещал перевозчик, хватило на всех, хотя Тео это казалось не более вероятным, чем с берега: лодка словно растянулась и в длину и в ширину больше, чем представлялось возможным.

Когда последние констебли завели в лодку Кумбера, она отошла от берега, точно сама собой, и двинулась к острову.

Паромщик поглядывал на Тео с интересом. Его янтарные, скошенные кверху глаза светились, как отверстия в освещенной изнутри тыкве, но умный взгляд и смех, таящийся в глубоких складках коричневого лица, почти искупали эту странность.

— От тебя смертным духом пахнет, — сказал он, — но только слегка. Как твое имя?

Тео, к своему удивлению, обнаружил, что опять может говорить.

— Я теперь и сам не знаю. Тео Вильмос, Септимус Фиалка. Теперь уже все равно. — Он чувствовал Ужасного Ребенка краем сознания, хотя и не видел его, и холодное предвкушение, с которым тот ждал чего-то, мешало ему сосредоточиться.

— А я Робин. Робин Добрый Малый, хотя это прозвище, с сожалением должен сказать, не всегда соответствует истине. — Паромщик смерил Тео взглядом. — Я вижу, у тебя назначено свиданьице с мокрыми сестрами.

— Что? — Тео глянул на Чемерицу, но если лорд и заметил, что он говорит, то не придал этому значения.

— Это он про русалок, — пояснила Кочерыжка. — Про твой браслет.

Тео посмотрел на травяной жгутик у себя на руке и на спокойную воду вокруг, едва затронутую движением лодки. Озеро казалось не менее тихим и древним, чем лес, и он не мог представить, что в его глубине кто-то живет.

— А, ну да. Придется им стать в очередь.

Робин улыбнулся снова, показав удивительно острые зубы.

— Здесь, по правде сказать, обитает одна из самых старых и почтенных сестер, но если упадешь, она тебя мигом сцапает, не хуже молоденькой. Ты бы отодвинулся малость от края.

Тео пожал плечами. Растущая радость мальчика не только мешала ему думать, но и делала ко всему безразличным.

— Я не очень-то способен двигаться, если лорд Чемерица мне не прикажет.

Робин кивнул и потрогал свой ошейник.

— Наш нынешний хозяин мастер на путы всякого рода, верно? — Он наклонился к Тео и сказал громким театральным шепотом: — Хотелось бы знать, во что играла с маленьким Нидрусом его мама.

— Ты жив только потому, пэк, что представляешь собой редкостную диковину. — Чемерица, как видно, не весь их разговор пропускал мимо ушей. — Но любопытство — чувство не очень сильное и потому полной безопасности не гарантирует.

— Я понял вас как нельзя, лучше, лорд Чемерица. — Робин, несмотря на ошейник и тяжелую цепь, отвесил изящный поклон и спросил Тео: — Но могу ли я узнать, что привело сюда тебя? Не то чтобы я возражал — в компании века протекают быстрее.

— Похоже, мы собираемся уничтожить один из миров, — вздохнул Тео. — Тот, который был раньше моим.

— Опять, значит, у лордов хлопотливый денек выдался. — Однако новость, похоже, огорчила Робина, и он замолчал.

Лодка, пройдя через последний завиток тумана, причалила к острову.

Остров был невелик, но Тео, сойдя на берег под непонятно зачем наставленными на него дулами, не сумел составить четкого представления о нем. Дело было не в меркнущем свете, не в тумане и даже не в сбивающем с толку сиянии на пригорке, хотя все это тоже вносило свой вклад. В самом этом месте чувствовалась какая-то глубокая аномалия: тишина, царившая в кольце гигантских деревьев, здесь как будто еще больше сгустилась и в то же время, как это ни парадоксально, рассеялась; биение тихого сердца Эльфландии путало все ощущения, как магнетизм Северного полюса путает показания компаса.

Скоро, прозвучал страстный шепот в голове Тео. Теперь мальчик говорил скорее сам с собой, чем с ним, как всякий изнывающий от нетерпения ребенок. Теперь уже скоро. Это был его час, и Тео мог только гадать, какие ужасы способствовали созданию этого существа, столь жадно предвкушающего гибель целого мира.